Пленник времени
Шрифт:
К тому времени, когда надо было уезжать в другой кишлак, опухоль прошла. Покраснение ещё оставалось вокруг ранки, но было не таким обширным. Рана была ещё инфицирована и, доставать осколок в такой ситуации, было опасно. Генка решил пока осколок не трогать. Нога в колене, потихоньку, начала сгибаться и боль заметно поутихла.
Подошёл день отъезда. На улице было прохладно, и Хамид принёс откуда-то балахон, наподобие того, что был на нём. Генка брезгливо осмотрел балахон, но нашёл, что он довольно чистый и одел его. Усевшись поудобней на лошадь, Генка огляделся по сторонам. Определить, где он сейчас находится, было трудно. Но то, что это не долина реки Кунар, Генка был уверен.
Провожать небольшой отряд, пришёл Мустафа. На своём языке, сделал какие-то наставления Хамиду, и двум его товарищам.
Отряд медленно двинулся вверх по ущелью, на север, туда, где Генка видел высокие горы, выше, чем его родные горы. Склоны гор, примыкающие к высоким вершинам, были уже кое-где припорошены снегом. Генка уезжал в неизвестность. Неизвестно - куда, неизвестно - зачем, неизвестно - насколько.
Глава 12
Симаков внимательно, не перебивая, слушал седовласого Генри Кулена, или попросту говоря, Геннадия Петровича Кулакова. Наконец Кулаков сделал паузу.
– Васильич, разреши позвонить в гостиницу. Мне надо предупредить, что я на три часа позже освобожу номер, - спросил разрешение Кулаков.
– Гена! Ну, звони, куда хочешь, хоть в Америку! Чего спрашивать? Кстати, давай-ка, мы с тобой пообедаем. Ты звони, а я на кухню пошёл, посмотрю, что там у меня есть такое, чтоб приготовить быстро и вкусно, - и Симаков отправился на кухню.
– Добрый день!
– сказал в трубку Кулаков, - моя фамилия Кулен, Генри Кулен. Я занимаю в вашей гостинице 2605 номер. У меня сложились обстоятельства так, что освободить свой номер я могу только в 18-00. Раньше была договорённость о том, что я освобождаю номер в 15-00. Будут ли у меня какие-нибудь проблемы с этим?
– спросил Кулаков.
– Добрый день, господин Кулен! Никаких проблем у вас не будет. Ваш номер оплачен вами до 24-00. Поэтому, вы можете не беспокоиться, и освободить номер, в удобное для вас время, до 24 часов, - вежливо ответили Кулакову.
– Премного вам благодарен, - произнёс Кулаков и положил трубку.
– Гена! Пельмени есть! Будем варить?
– спросил Симаков, вошедшего на кухню Кулакова, - А, в прочем, чего я спрашиваю? Конечно, будем варить. Я знаю, ты их любишь. Зинаида налепила, полный морозильник. Наверно, давно не ел пельменей?
– Два дня назад, заходил в пельменную пообедать. Попробовал, какие теперь стали делать пельмени. Вообще ничего, есть можно! Я думал, что там варят пельмени такие, как раньше, помнишь? По 70 копеек за пачку. Но было, похоже, как будто вручную пельмени лепили, а я хотел фабричных. Давай пельмени Зинаиды Владимировны, у неё они всегда были вкусные.
– Вода кипит, через 10 минут всё будет готово! Генка, а ты случайно не женился в своей Америке?
– неожиданно спросил Симаков.
– Да я и сам не знаю. Живу, как теперь говорят, в гражданском браке. Имя у неё Элизабет. Я зову её просто - Лиза. Лиза на двадцать лет младше меня. У неё есть своя квартира, у меня своя. Работаем вместе, вот уже 20 лет. Проще говоря, как она пришла к нам в лабораторию, после окончания университета, так через месяц мы и сошлись. У нас свободные отношения. Если мне надо поработать немного дольше, то я остаюсь в лаборатории, а когда заканчиваю свои дела, звоню Лизе и говорю, чтоб ждала меня. Часто мы вместе с работы едем, или ко мне или к ней, тут разницы нет. Её необходимые вещи есть в моей квартире, а мои у неё. Иногда разъезжаемся по своим квартирам, отдыхать друг от друга тоже надо время от времени. В такие вечера она общается со своими подругами, а я отдыхаю за компьютером. Друзьями, кроме Лизы и Джейка Дэвиса, в Америке не обзавёлся. Да, Рустам, конечно, мой друг ещё по институту. Без него я бы пропал в Афганистане. Между нами говоря, это Рустам меня вытащил из этой Афганской мясорубки. Правда, мы с ним редко встречаемся, он живёт в пригороде Лос-Анджелеса. Созваниваемся, раз в неделю, бывает, что и в гости друг к другу раз в год приезжаем. Вот и все друзья. Там другие понятия о дружбе. Есть
– Ладно, отдельная история, так отдельная, а сейчас за стол! Пельмени сварились, - пригласил Симаков Генку.
*****
Маленький отряд из четырёх человек, до затерянного в горах кишлака, добрался только на исходе второго дня. В первый день пути, когда ехали в зоне леса, часто приходилось останавливаться под прикрытием деревьев, прячась от вертолётов, пролетавших над ущельем. Чем выше по ущелью поднимались всадники, тем реже стали пролетать вертолёты, а ущелье становилось всё уже и уже.
Как потом выяснил Кулаков, двух людей Мустафы звали Исахан и Вахид. Исахан ехал впереди отряда, за ним Кулаков, за Кулаковым Хамид, а замыкал процессию Вахид. Хорошая тропа, по которой продвигался отряд, исчезла. Каким чутьём Исахан находил чуть заметную тропу среди камней и скал, Генка никак не мог понять. Хотя сам когда-то водил группы туристов по незнакомым горам, без всяких троп. Сориентироваться, где проходит тропа, было бы легко, если по ущелью гоняли скот, но, по всей видимости, скот через это ущелье не гоняли. Слишком оно было скалистым и узким. Начинало темнеть, когда отряд неожиданно вышел на ровные, широкие альпийские луга. Кулаков приметил странную особенность, на уже пожухлых, осенних альпийских лугах, виднелись многочисленные тропы, но, ни одна из них не подходила даже близко к тому ущелью, откуда только что поднялся отряд.
Лёгкий ветерок донёс до Генки запах дыма, и он начал оглядывать окрестности, в поисках его источника. За небольшим, ещё кое-где зелёным холмом, в сторону которого направлялся Исахан, Генка увидал тоненькую струйку синего дымка. Исахан что-то сказал своим попутчикам, и те начали громко переговариваться между собой. Через пять минут, всадники подъехали к низкой каменной хижине, из небольшой трубы вился синий дымок. Исахан, как показалось Генке, кого-то громко позвал. Из хижины вышла женщина, лет тридцати, а за ней выкатились трое маленьких ребятишек. Поприветствовав друг друга, Исахан начал о чём-то расспрашивать женщину. Та быстро заговорила и несколько раз показала рукой в сторону гор, на склонах которых паслись отары овец и горные яки. Исахан утвердительно кивнул головой, и женщина исчезла в лачуге. Трое маленьких ребятишек, с любопытством разглядывали приезжих. Исахан спешился, Вахид, Хамид и Кулаков последовали его примеру. Вахид с Хамидом расседлали лошадей, стреножили их и пустили пастись на ближайшую лужайку. Прихватив свои хуржумы, все вошли вовнутрь убогого жилища пастухов. Посреди лачуги, на примитивно сложенном очаге, варилась какая-то похлёбка. В углу стоял низкий, квадратный стол с разложенными вокруг него подушками и одеялами. Трое афганцев молча, направились к столу и стали устраиваться на подушках. Кулаков последовал их примеру. Достав из хуржумов кое-какие съестные припасы, афганцы вывалили все это на стол.
Короткие сумерки быстро переходили в ночь, и в это время в хижину вошли два бородатых афганца. Все мужчины бурно начали обниматься, похлопывая руками, друг друга по плечам и спине. Кулаков равнодушно смотрел на эту церемонию, никак не выражая своих чувств. Наконец все развалились вокруг стола, и женщина быстро поставила перед каждым пиалу с горячим мясным бульоном, а посреди стола водрузила большую глиняную тарелку с кусками бараньего мяса. Афганцы шумно ели, громко разговаривая, и изредка бросали косые взгляды на Кулакова. Генка разговора афганцев не понимал, только иногда улавливал произнесённое имя Мустафы. После еды Кулакова разморило, и он уснул тут же за столом, откинувшись на подушки. Громкие голоса и смех афганцев, ничуть не беспокоили его. Кулаков был ещё слаб после болезни и усталость целого дня езды верхом, давала знать. Конечно, езда на лошади по горам, несравнима с пешим переходом, но Генка на лошадях верхом никогда не ездил, и потому сильно утомился.