Пленник
Шрифт:
Первые два магазина я с легкостью отбросил. В одном продавались лоскутные одеяла, изготовленные индейцами-ремесленниками; в следующем – деревянные игрушки для тех родителей, которые еще не поняли, как сильно их дети нуждаются в компьютерных играх. В окне третьего было выставлено несколько наборов специй, но преобладали другие сувениры. Это место не походило на магазин, который описывала Рита-Мэй, но я собрался с духом и спросил о ней. Здесь не работала женщина с таким именем. Следующий магазин оказался кондитерской, за ней тянулось пятьдесят футов незастроенного пространства – двор ресторана, находившегося дальше по улице.
Магазин, располагавшийся после ресторана,
Я хотел увидеть Риту-Мэй, но при одной мысли о том, чтобы войти внутрь, меня охватил ужас. Я отошел на противоположную сторону улицы, в надежде сначала разглядеть ее через стекло витрины. Не знаю, каким образом это могло бы мне помочь, но в тот момент идея показалась мне неплохой. Я выкурил сигарету и некоторое время понаблюдал за магазином, но безостановочная процессия машин и пешеходов не позволяла мне ничего разглядеть. Несколько минут я спрашивал себя, почему же я не иду на заседание и не слушаю скучные, беззлобные дискуссии, как все остальные. Это не помогло. Докурив сигарету до фильтра, я погасил окурок и снова перешел дорогу. Даже вблизи трудно было разглядеть что-либо сквозь стекло, из-за большой и экстравагантной выставки товаров на витрине. И я ухватился за ручку, открыл дверь и вошел.
Внутри стоял жуткий шум, помещение было забито потными людьми. Блюз-оркестр, по-видимому, пустил в ход второй ряд усилителей, и все зрители за столиками аплодировали и свистели. Перед глазами мелькали красные лица и мясистые руки, и в какой-то момент мне показалось, что лучше будет просто повернуть обратно и укрыться в туалете. Там было тихо и прохладно. Я провел в уборной десять минут, умываясь холодной водой и пытаясь прийти в себя после выкуренной сигареты с марихуаной. Пока я стоял, стараясь вспомнить, где наш столик, меня охватило наваждение – я представил себе еще несколько заманчивых мгновений у раковины.
Но тут я заметил Риту-Мэй и понял, что должен идти. Частично из-за того, что она попала в затруднительное положение в компании программистов, которые не пощадят и родную мать, но главным образом потому, что возвращение к ней показалось мне еще более заманчивым, чем умывание.
Я осторожно пробрался через толпу, остановившись на полпути, чтобы позвать официантку и заказать еще выпивки. Очевидно, мы нуждались в спиртном. Мы явно выпили недостаточно. Увидев меня, Рита-Мэй бросила мне благодарный взгляд. Я рухнул на стул рядом с ней, нечаянно чуть не просверлил глазами Дэйва Триндла и зажег очередную сигарету. Затем предпринял неуклюжую, но необходимую попытку освежить унылую атмосферу: повторил последнюю фразу, которую произнес перед тем, как начать марафонский забег в туалет.
– Критический момент, – сказал я.
Рита-Мэй снова улыбнулась, возможно оценив умственные усилия, которые я призвал на помощь.
– В каком смысле? – спросила она, наклонившись ко мне и закрыв собой остальную компанию.
Я моргнул и разразился самым претенциозным монологом, который когда-либо произносил.
Я говорил, что жизнь принимает странный оборот, что оказывается, ты можешь встретить кого-то, с кем чувствуешь себя как дома, кто ломает все стереотипы. Кого-то, кто заставляет все банальные, застойные мысли и чувства улетучиться в одно мгновение и дает возможность пережить волшебные моменты: сидеть рядом с незнакомым человеком и понимать, что он нужен тебе больше всего на свете.
Я говорил около пяти минут, затем смолк. У меня превосходно получилось, и не
И в то же время меня охватило ужасное ощущение: здесь что-то не так.
Например, это не кулинарный магазин.
Быстро оглянувшись на дверь, я увидел, что за окном не день. Небо было темным, улица Бурбон забита ночными гуляками. Мы сидели вместе с программистами в Абсент-баре, на мне была вчерашняя одежда, и роза Риты-Мэй по-прежнему торчала у нее за ухом.
Короче, была вчерашняя ночь.
Продолжая рассказывать Рите-Мэй о своем непреодолимом желании быть с ней, я почувствовал, как ее ладонь скользнула в мою. На этот раз наши руки не прятались под столом, но мне было все равно. Меня беспокоило совсем другое: воспоминание о том, как я стоял напротив Cafe du Monde и желал снова прикоснуться к ее руке.
При свете завтрашнего дня.
Появилась официантка с нашими коктейлями. Триндл и его компания решили, что двум смертям не бывать, а одной не миновать, и заказали еще по одной. Пока они во всех деталях обсуждали этот вопрос с официанткой, я искоса взглянул в сторону бара. За спинами пьяных кутил я заметил того, кого искал. Бармена, который привел меня в чувство.
Он смешивал четыре «Маргариты» одновременно, на лице его застыла маска сосредоточенного внимания. Он неплохо получился бы на фотографии, и я сразу же узнал этого человека. Но он меня еще не обслуживал. Я побывал у бара один раз, и коктейль мне подавала женщина. Остальные напитки я заказывал у проходивших мимо официанток. И все же, очнувшись, я узнал этого бармена, потому что он обслуживал меня. Это означало, что я купил еще коктейль, перед тем как вырубиться и затем прийти в себя у стойки.
Но это было невероятно. Реальность происходящего была вне всяких сомнений: в воздухе плыл запах свежего пота, исходивший от мужчины средних лет, который сидел за столиком рядом с нами; кожа Риты-Мэй казалась прохладной и гладкой, несмотря на жару. Один из программистов затеял разговор с Ритой-Мэй, и она, казалось, была не сильно раздосадована этим, так что у меня выдалась минутка, чтобы привести в порядок мысли. Я не ударился в полную панику, но тем не менее серьезно встревожился.
Ну ладно, я ударился в панику. Либо во время пребывания в туалете у меня случилась странная галлюцинация о завтрашнем дне, либо со мной происходило нечто действительно странное. Может ли тот факт, что бармен еще не обслуживал меня, указать, какая из гипотез верна? Я не понимал. Я не мог сообразить.
– Какого ты мнения о Дейле Джорджио, Джон? Похоже, он собирается совершить революцию в производстве WriteRight. [11]
Я не совсем уловил, о чем меня спросил Триндл, пока не услышал свой ответ, вызванный скорее состоянием духа, чем желанием кого-либо оскорбить.
– Бездарный тупица, – сказал я.
Оказавшись снова на тротуаре, я минуту колебался, не зная, что предпринять. Рита-Мэй действительно работала в «Орлеанской кладовке», но сейчас вышла на обед. Эти сведения я получил от весьма любезной женщины, которая, как я понял, тоже работала в этом магазине. Либо это была на редкость хорошо осведомленная туристка.
11
WriteRight – защитная пленка для дисплеев карманных компьютеров.