Пленники белой пустыни
Шрифт:
Непреодолимый, как само море, поток невозмутимо катился вперёд.
Эуэсин на своей стороне прохода был охвачен волнением не меньшим, чем Джейми. Он также боялся, что его затопчут насмерть, но выдержка охотника пришла ему на выручку. Испуская громкие крики, Эуэсин поднялся во весь рост и своим самодельным копьём начал колоть окруживших его животных.
Скоро вокруг него выросла гора тел, похожая на бруствер укрепления. Олени продолжали движение, обтекая островок, где находился мальчик-индеец — залитый кровью и обезумевший от возбуждения.
Стоя на своей островерхой груде камней, Джейми начал понимать, что не подвергается никакой опасности. Самцы не пытались причинить ему вреда.
Он убедился, что мог бы спуститься с возвышения, стоять среди скопления животных и остаться целым и невредимым, так как олени всё равно обошли бы и не коснулись его.
Тем не менее он остался стоять там, где стоял, но паническое чувство исчезло.
Теперь мальчик стрелял только тогда, когда вблизи оказывался особенно жирный олень. Через полчаса винтовка умолкла. Достаточно.
Бесконечное шествие карибу начало гипнотизировать Джейми.
Он сидел неподвижно, как статуя, а его сознание стало постепенно поддаваться действию однообразного мелькания.
Он закрыл глаза. Бурлящее море поднимающихся и опускающихся рогов и коричневых спин струилось мимо него. Время остановилось.
А потоку не было конца…
Должно быть, прошло несколько часов, прежде чем Джейми открыл глаза и глянул со своего возвышения вокруг.
Теперь он не увидел ни одного живого оленя. К нему приближался Эуэсин, весь залитый кровью. На негнущихся ногах Джейми спустился вниз.
Окружающий мир остановился и погрузился в тишину. Мальчики встретились у груды камней и не сказали друг другу ни слова. В молчании они зашагали к лагерю, каждый погружённый в свои мысли.
Никогда, пока они живы, не забыть им этого дня — того дня, когда они заглянули глубоко в одну из великих тайн жизни.
Глава 17. Постройка жилища
Ни один из мальчиков не испытывал желания поесть — пропал аппетит. Потрясение от минувшей бойни было настолько сильным, что они даже не могли говорить о разделке туш убитых ими животных. В этот день они видели слишком много крови и слишком много смертей.
Тявканье лисиц вывело их наконец из состояния апатии.
— Они там, у прохода, — сказал Джейми, прислушиваясь, — жрут, наверное, оленину. Может быть, нам следует вернуться и навести порядок?
Эуэсин медленно кивнул головой в знак согласия.
— Всё правильно, — сказал он наконец. — Мы должны закончить начатое нами дело. Если мы теперь дадим той оленине пропасть, то будем просто безмозглыми убийцами.
Начался долгий труд, и труд не из приятных. В течение следующих четырёх дней они постоянно были заняты либо возле туш сорока семи убитых оленей, либо в Лагере Каменного Иглу, где они обрабатывали мясо и шкуры.
Бледное солнце сохраняло ещё достаточно тепла, чтобы подсушить великолепные шкуры, снятые с оленей-самцов, а ночные морозы стояли довольно крепкие, и мясо не портилось. Его просто спрятали около лагеря под грудами камней.
Самым кропотливым делом оказалось вытапливание жира.
Друзья поддерживали огонь в костре весь день и часть ночи. И всё это время над костром висел котелок-чайник, наполненный жиром.
Туша оленя давала три вида жира. Их следовало приготовлять каждый отдельно и каждый особым способом. Околопочечный жир можно было просто резать на куски и кипятить, пока он не растопится. Время от времени Джейми сливал горячий жир в сковородку; она стояла во мху на куске льда. Когда сковородка остывала, то был готов ещё один пятифунтовый круг топлёного околопочечного жира и его добавляли к непрерывно растущей куче круглых плиток.
Самый ценный жир вытапливали из костного мозга. Собрали все кости ног, и Эуэсин топором ловко расколол их вдоль, до сердцевины. Затем Джейми принялся вываривать их, снимая ярко-жёлтый жир, когда он всплывал на поверхность. Дело продвигалось медленно — ведь чайное ведёрко было такое маленькое, — но к концу четвёртого дня у них оказалось десять плиток мягкого костного жира кремового цвета; по вкусу он напоминал масло. Кроме того, было заготовлено тридцать плиток твёрдого, похожего на воск лярда, вытопленного из подкожного сала.
В эти дни они не забывали ежедневно ставить сеть. Так как теперь погода была достаточно холодной, чтобы хранить рыбу, они не пытались её вялить, а только чистили и прятали под камни. Но однажды утром к концу сентября маленький заливчик реки оказался покрытым дюймовым слоем льда и друзья вытащили сеть в последний раз. Большое озеро тоже замёрзло, и свободными ото льда оставались только пороги.
Пришло время перебираться в Укромную Долину. Одним холодным ясным днём в сопровождении Отанака мальчики направились туда, прихватив часть лагерного снаряжения, свои орудия труда и недельный запас продовольствия. Остальная провизия лежала в хранилищах под камнями или же была аккуратно убрана в каменное иглу. Позднее, когда снега станут глубокими, они собирались построить сани и переправить оставленные припасы в Укромную Долину.
Перед выходом Джейми тщательно учёл имеющиеся запасы продовольствия. Итог оказался внушительным.
Более сотни сигов и форелей частью провялены, а частью прокопчены, и примерно столько же свежих форелей — в замороженном виде подо мхом. В каменном иглу хранились двести фунтов лярда и костного жира, шестьдесят фунтов вяленой оленины, немного пеммикана, сорок фунтов сушёных ягод, пятнадцать фунтов лабрадорского чая и целая куча оленьих языков.
Оленьи шкуры и мотки сухожилий также припрятали в каменном иглу.
Рядом с лагерем находилось полдюжины каменных тайников с остальным оленьим мясом. Образовалась хорошая большая кладовая: мяса было предостаточно и мальчикам не угрожал голод.
В Укромной Долине друзья немедленно занялись поисками места для хижины. Долина делилась на три части, подобные бусинкам, нанизанным, словно на нить, на вал эскера. В каждой из этих частей рос свой лесок и лежало одно или несколько озерков. Центральный участок мальчики сразу же признали лучшим. Позади леска площадью примерно в десять акров был отвесный утёс, прикрывающий этот уголок с севера. Точно в центре леса находилось маленькое озеро, достаточно, впрочем, большое, чтобы снабжать мальчиков питьевой водой. Оно оказалось хорошо укрытым, и можно было рассчитывать, что даже в разгар зимы не промёрзнет до дна. Эскер — это естественное шоссе — проходил у самого берега озерка, и живущий тут мог дойти до любого конца долины менее чем за час.