Пленники белой пустыни
Шрифт:
Стада самок карибу уменьшились настолько, что иногда у «оленьей ограды» вообще не видно было ни одного оленя. Джейми это очень беспокоило, хотя Эуэсин упрямо твердил, что скоро появятся олени-самцы.
Раз или два Джейми останавливал задумчивый взгляд на оленёнке; если бы встал вопрос о том, съесть его или умереть с голоду, как бы он поступил? Что ни говори, а оленёнок-то был карибу. Похоже было, что оленёнок понимал эти взгляды и старался умилостивить мальчиков, всячески выражая свою привязанность к ним. Он совсем как собака всюду следовал за своими друзьями или поднимал в лагере шумную возню. Временами он был просто помехой, в особенности когда опускал свою морду в кожаные мешки с ягодами и за несколько секунд съедал плоды нескольких часов труда. Но ребята настолько привыкли к малышу, что готовы были простить ему почти любую шалость. Присутствие оленёнка позволяло воспринимать окружающий мир не как пустыню — ведь на беспредельной равнине нет ничего страшнее одиночества.
В тот день, когда выпал настоящий снег, оленёнок выполз из иглу первым и вынырнувшие следом за ним мальчики увидели, как он, фыркая, обнюхивает что-то белое, незнакомое ему, лежащее вокруг. Он попробовал снег на вкус, поспешно выплюнул и от отвращения высоко подпрыгнул. Мальчики стояли рядом и смеялись, до тех пор пока Джейми не почувствовал, что им-то снегопад не сулит веселья.
— Слушай, Эуэсин, — сказал он отрывисто. — Мы должны что-то сообразить насчёт топлива! Сколько бы у нас ни было продовольствия, оно не защитит нас от мороза.
Теперь проблема дров встала перед ними во всей своей неразрешимости. Мальчики позавтракали в угрюмом молчании. Покончив с едой, Эуэсин ощутил прилив бодрости и желание немедленно начать поиски топлива.
— Давай сходим на западные холмы, — предложил он. — Может быть, нам удастся найти что-нибудь, что станет гореть.
Джейми охотно согласился, и, взяв на дорогу продовольствие, патроны и винтовку, мальчики тронулись в путь, сопровождаемые оленёнком, который не отставал от них ни на шаг.
Над холмами взошёл блёклый диск солнца, его слабеющие лучи начали растапливать снег, и всё же угроза зимы оставалась в силе. Холмы поднимались над долиной на высоту около пятисот футов, и, хотя нижнюю часть склонов покрывали мхи и лишайники, их верхняя половина и вершины были лишены растительности. Сложенные ледниками, эти холмы представляли собой гигантские гряды валунов сурового и мрачного вида.
На полпути по склону, протянувшемуся на целую милю, Джейми заинтересовала широкая полоса гравия, которая шла вдоль холмов немного ниже их гребня.
— Что-то странное, — проговорил мальчик. — Что же это такое? Как оно оказалось тут?
Дойдя до полосы гравия, ребята стали её с любопытством рассматривать. Около двадцати футов в ширину она шла ровно и строго горизонтально. Полоса протянулась по поверхности холмов на север и на юг насколько хватал глаз. Выше и ниже громоздились угловатые крупные обломки валунов, но сама полоса была сложена из мелких округлых камушков.
— Похоже на пляж по берегу озера, — сказал Джейми. — Камни такие круглые, как будто их тёрло друг о друга волнами. — Он встал на колени и начал копаться в камушках. Потом поднялся, держа в руке что-то маленькое.
— Здесь, должно быть, был берег озера, — сказал он. — Эуэсин, взгляни-ка на это.
У Джейми на ладони лежала мелкая морская раковина, такая старая, что, когда Эуэсин взял её, она рассыпалась в его пальцах в порошок.
Джейми обвёл взглядом всю широкую долину до голубоватой линии холмов на востоке и заговорил с благоговейным почтением.
— Тысячи, а может быть, миллионы лет тому назад здесь, наверное, плескался огромный океан, — сказал он, — а эти холмы были в нём всего лишь островками.
Эуэсин удивился меньше, чем Джейми ожидал.
— У кри есть об этом легенда, — ответил мальчик-индеец. — В ней говорится о времени, когда на месте северных равнин была только вода: она кишела диковинными чудовищами.
Джейми кивнул головой в знак согласия.
— Твоё предание подтверждает то, что я думаю, — сказал он. — Но если вода стояла так высоко, то она, должно быть, покрывала всё до самого Оленьего озера. Думаю, что когда вода ушла, то Оленье озеро осталось после большой воды словно маленькая лужица.
Эуэсина рассмешила мысль о том, что могучее Оленье озеро показалось Джейми лужей.
— Ладно, пошли дальше, — сказал он. — Камушки не горят.
Теперь им пришлось прыгать с одной каменной глыбы на другую. Поверхность холма представляла собой нагромождение из острых как нож осколков валунов, расколотых зимними морозами, — идти по ним было мучением.
Не дойдя до самого гребня холма, они остановились, поражённые тем, что открылось их взорам. До самого горизонта громоздились цепочки крутых холмов — насыпей — родных братьев тому, на котором стояли мальчики: гигантские груды каменных обломков. Над угрюмыми склонами, завывая, гулял ветер, а мчавшиеся по небу свинцовые тучи едва не задевали мрачные гребни. Ни одно живое существо не нарушало безотрадную монотонность этого пейзажа — даже ни одного парящего в небе ворона.
— Похоже на конец света или на поверхность Луны, — сказал Джейми, повернувшись спиной к безотрадной картине. — Давай-ка посмотрим на другую сторону нашего холма.
Эуэсин неохотно последовал за Джейми.
То, что они увидели с вершины, лишило их на миг дара речи. Далеко внизу лежала узкая долина, стены которой были из таких же расколотых валунов, как и холмы, но дно долины оказалось раем. По долине протянулась цепочка небольших озёр, сверкавших, как изумрудные зеркала. Вокруг озерков зеленели болотистые низины, и, самое невероятное, по берегам озёр росло множество деревьев! Это были настоящие деревья. В неподвижном воздухе замерли белые ели и лиственницы высотой в пятьдесят футов. Зрелище было настолько неожиданным, что мальчикам трудно было поверить в его реальность.
— Если то – деревья, то они будут гореть! — проговорил Эуэсин полушёпотом.
Это действительно были деревья — без всякого сомнения. Джейми и Эуэсин встретились с одной из самых поразительных тайн арктических равнин. Там и сям среди почти непроходимых каменистых кряжей надёжно укрываются замкнутые долины, недоступные для жестоких порывов северного ветра. В этих долинах смело пускают корни деревья, следом за ними из семян, занесённых птицами, вырастают травы и цветы. Так рождаются укромные зелёные убежища природы среди открытой всем ветрам тундры.