Пленники дорог
Шрифт:
— У Эри все будет хорошо!
— Будет… Это все твои разговоры! Сама всю свою жизнь дурила, и дочь свою так же настроила! Счастье-то не в титулах, а в душе, да в семье! Жить ведь не со званием, а с человеком. А у каждого свой характер, свои привычки, свои капризы… Что бы там священники в храме нам не говорили, но ведь жизнь-то у нас одна! Так не лучше ли ее прожить со своим любимым человеком? Счастье и любовь дается нам не так и часто, да и далеко не каждому. Оттого и терять их не стоит ни в коем случае. Всех денег все одно никому не получить, а на безбедную жизнь вам с излишком хватает, да и приданое за дочерью ты даешь немалое. Если ей в поселке жить невмоготу, пусть тогда после свадьбы вместе с мужем едет в столицу. Купят там дом, устроятся… Ведь хороший же у нее жених! Представь, какие у тебя красивые внуки будут!
— Не понимаю, что тебе не нравится?
— Счастья за деньги не купишь…
— Мы с Эри уже все решили.
—
Князь обернулся за седмицу. Вернувшись, он за один день в нашем поселке успел заслать сватов к Эри, получить согласие, жениться, и утром уехать от нас уже женатым человеком. На свадьбе со стороны невесты, кроме ее матери, никто не присутствовал. А из поселковых был только староста. Бабушка к тому времени доживала последние дни, а ни меня, ни Даю туда не пригласили, будто нас и на свете нет. Больше того, бабушка в день свадьбы Эри нам с сестрицей вообще запретила покидать дом. Честно говоря, обидно нам обоим было до слез. Ну, да я-то к таким вещам привычная, а вот сестрица — та рыдала чуть ли не три дня подряд, и, кажется, по сей день ту обиду помнит.
И все же я наутро подсмотрела через щелку в заборе на молодых, когда они уезжали из поселка. До этого я князя никогда не видела. Ну, что сказать… Внешне князь мне не понравился. Ростом пониже Эри, седеющая борода, плотно сжатый тонкогубый рот, колючий взгляд близко посаженных недобрых глаз… Не красавец, в общем, да и по суровой и холодной манере держаться он отнюдь не располагал к общению с собой. Я никак не могла понять, чем же он оказался лучше бывшего жениха Эри…
С тех пор Эри больше не показывалась в нашем поселке. А через год, когда у нее родилась дочь, тетка тоже переехала жить в столицу, ближе к молодой семье. С тех пор она наведывалась в поселок всего раза четыре: счета проверить, имущество осмотреть, да за делами приглядеть. Здесь у тетки осталось большое хозяйство, да ткацкие мастерские, за которым в отсутствие хозяйки следили управляющие, и которые каждую седмицу с попутными обозами отправляли ей письма да отчеты. По приезду в поселок тетка много рассказывала жадно слушавшим ее поселковым сплетницам, как хорошо, как богато живет Эри, что она считается чуть ли не первой красавицей страны, как ее без памяти любит муж и готов исполнить любое ее желание, что они вхожи во дворец Правителя, говорила про то, какие у Эри славные дочки. К нам в дом, правда, в каждый приезд она заглядывала не более чем по одному разу, и то скорее по обязанности, чем по зову сердца, да и эти посещения надолго не затягивала. Вот и все, что мне известно о замужестве двоюродной сестры.
— Понятно — Дан помолчал. — Скажи, а кем был ее отец?
Ну, Эри с раннего детства росла сиротой. Ее отец, весьма богатый человек, тоже был родом из нашего поселка, занимался торговлей, и не имел никакого отношения к высокородным. В отличие от моего бывшего жениха он почти не выезжал из поселка — не любил он это дело. А здесь, в поселке, у него были и свои мастерские, и свои лавки. По воспоминаниям знавших его людей, человек он был хороший, но с больным сердцем. От него и умер в одночасье, когда Эри и годика от роду не исполнилось. С той поры все немалое хозяйство взяла в свои руки его вдова, моя тетушка Таян. Желающих посватать молодую, красивую и богатую вдову было в избытке, да вот только тетушка всем отказывала. Удивлялись люди, но к ее решениям относились с искренним уважением: чтит, мол, вдова память о муже. На самом деле все было куда проще: мечтала тетушка замуж за высокородного выйти, и чтоб тот человек был не из захудалого рода. Увы: таких в наших краях не сыскалось. Вот и жила тетушка вдвоем с дочерью, всю свою любовь в нее вкладывая…
Все это, как могла, я и попыталась рассказать парням.
— Ну, с этим все ясно. — Дан устало потер виски — Понятно, почему простое имя Эрин сменили на аристократическое Эйринн. Правда, скрывать происхождение своей жены — это дурной тон. Сказал бы князь сразу, что его избранница не имеет высокого звания — об этом бы поговорили, да забыли. Не он первый берет в жены простолюдинку, не он последний! Высшим светом это не одобряется, но, в принципе, в таком браке нет ничего постыдного. Девушка из простой, но достойной и уважаемой семьи — далеко не самый худший вариант. Брак, конечно, неравный, мезальянс, но ничего особо дурного в подобном союзе нет. Подобные браки были, есть, и будут. Сердцу, как говорится, не прикажешь. А придумывать сказку про древний род — это уже обман, вот за это осудят. Но князю Айберте, с его надменностью, невозможно признаться публично, что его (пусть и любимая) красавица жена низкого происхождения. Лучше он рискнет — авось никто не раскусит обман.
— Да, — вздохнула я — наверное, с этим тяжело жить.
— А этот ее бывший жених…
— Строго говоря, ее женихом он стать не успел. Окончательного ответа сватам дано не было, обручение не состоялось, ожерелье не вручалось, женихом и невестой их не объявляли. Какие здесь могут быть претензии? Их и не было… Правда, тот парень после всего произошедшего изменился. Переживал очень. Стал замкнутым, в поселке его больше не видели. А позже уехал. В поселке поговаривали, будто он Эри хотел вернуть. Но, как видно, не судьба… Позже, говорят, он в армию вступил. А потом пропал где-то на войне. Больше я о нем ничего не знаю. Мать его, правда, все еще ждет возвращения сына…Он у нее единственный…
— Не помнишь, как его звали?
— Только имя. Гайлиндер.
— Погоди. Имя редкое… Что-то знакомое — на несколько секунд Вен задумался. — Вертится в голове нечто… Не могу уловить… Погодите… Сейчас, сейчас… О, вспомнил! Да — да — да… Ну, все ясно! Ах, князюшка, ах, стервец!
Вен вскочил и заходил по комнате.
— Дан, помнишь, заварушка была на границе с Нергом лет шесть — восемь назад? Ну, вспомни! Тогда еще колдуны наши приграничные поселки небесным огнем жечь стали! Забыл точно, в какой год это было… Нам тогда на помощь отсюда прислали несколько отрядов. Один из них вскоре полностью был истреблен. Ну же, давай вспоминай! Тебе про то не раз говорили, да и позже упоминали не раз… Подробностей ты можешь не помнить, что вполне объяснимо, но вот про тот конфликт на границе, когда Нерг пытался оттяпать у нас приличный кусок земли — о том знают все.
— Да, вспомнил. Было такое. Тогда еще было сожжено несколько деревень и поселков… А, и еще два города… Если я не ошибаюсь, мы потом все отстроили. И даже новую крепость заложили…
— Верно. Так вот, насчет погибших солдат… В том отряде имя командира и было — Гайлиндер. Если мне не изменяет память, его полное имя Гайлиндер, князь Дебирте. Молодой парень, знатного, но, увы, вконец обедневшего рода. Несколько чудом спасшихся солдат в один голос утверждали, что отряд попал в заранее подготовленную засаду. Резня и огонь там были еще те… Погибли четыре сотни человек. Тех, кто выжил, угнали в плен. Об их дальнейшей судьбе ничего не известно. Впрочем, тут вариантов немного: с пленными солдатами колдуны обычно не церемонятся… Позже говорили, что во всем виноват неопытный командир — мол, по молодости и дурости загубил людей. Погибших даже толком не смогли опознать — они все, как один, были похожи на обожженные головешки. Так их и похоронили в одной могиле. А знаешь, кто разрабатывал операцию и кто ею командовал? Князь Айберте! Говорили, что у этих двоих с самого начала отношения были куда хуже, чем у кошки с собакой. Князь унижал подчиненного, как только мог, а тот, в свою очередь, в долгу не оставался.
— Ты что, хочешь сказать, что к гибели отряда имел отношение князь Айберте? — Дан покачал головой — И причиной всему — ревность? Вен, это очень серьезное обвинение. Ты знаешь не хуже меня, что подобное считается государственной изменой и карается соответственно. Такое без доказательств, причем бесспорных, вслух лучше не произносить. Это лишь твое предположение, абсолютно ничем не подтвержденное. А то, что герцог Стиньеде, приехав в Стольград, остановился в доме князя — это еще ни о чем не говорит.
Мы замолчали. Мне вспоминались белозубая улыбка красивого парня, охапки ландышей и сирени, которые он по ночам закидывал в комнату Эри, его веселый смех, серые с искринкой глаза… Почти детская радость, которую я испытывала, глядя на него… Представить его погибшим я никак не могла, да и не хотела. Обожженные до неузнаваемости люди… Неужели к его гибели имеет отношение муж Эри? О, Пресветлые Небеса, только не это!
— Не думаю, что я не прав — снова заговорил Вен. — Лия, а тебе известно, кем была бывшая невеста князя Айберте? Она — близкая родственница Правителя. Князь посватался к ней после смерти своей первой жены. Правда, в том браке у него детей не было. Князь и Правитель раньше были…ну, если не закадычными друзьями, то в очень хороших отношениях друг с другом. Многие еще завидовали князю — повезло, в королевскую семью входит! Родственница Правителя внешне ничем непримечательная женщина, но добрый, хороший, очень порядочный человек. Может, там, в предполагаемом браке и не было особой любви, но имелось другое: общность интересов, привязанность, граничащие между собой земли… Пусть она и не обладает красотой, но такими невестами обычно не бросаются, тем более, что разрыв помолвки по инициативе жениха, волей-неволей, но оставляет пятно на репутации женщины. Помолвку с ней князь расторг меньше, чем за месяц до свадьбы, когда уже начали съезжаться гости и вручаться свадебные подарки. Та, к чести ей будет сказано, очень достойно перенесла неожиданную новость, хотя разговоры об отмене свадьбе стихли не скоро. Повторяю: не думаю, что между ними была большая любовь; скорее их отношения были похожи на искреннее уважение друг к другу двоих людей, связанных общими интересами. Их владения граничат друг с другом, и знакомы они были многие годы. Такие браки обычно очень крепки. А знаешь, сколько князь заплатил оставленной невесте за разрыв помолвки? Из своих четырех наследственных имений он, в качестве отступных, отдал ей самое большое и богатое.