Пленники судьбы
Шрифт:
Небольшая кавалькада вновь двинулась дальше, но на этот раз Кисс не пошел за ними. Он стоял и молча глядел им вслед, а по выражению его лица ничего нельзя было рассмотреть.
— Кисс, кто этот человек?
— Никто… — и парень почти что потащил меня за руку в темный переулок. — Пошли отсюда! Быстрей!
Не знаю, каким чудом нам удалось избежать встречи с многочисленными отрядами стражников, и это при том, что на нас из темноты дважды выходили некие темные личности с оружием в руках и явным желанием вытряхнуть из нас все имеющиеся в наличии деньги. Впрочем, эти личности Кисса не пугали. Все тот же непонятный знак из скрещенных мизинцев — и каждый раз из рук Кисса в руки людей переходила большая серебряная монета, после чего вышедшие на нас бандиты вновь растворялись в темноте.
Когда же мы, наконец, оказались в своей убогой комнатушке на постоялом дворе, то Кисс, не говоря ни слова, улегся на лежанку и прикрыл глаза. А ведь он здорово выведен из себя…
— Кисс…
— Чего тебе? — надо же, почти грубит.
— Я все хотела спросить… Что означает знак, который ты показывал тем мужчинам? Ну, которые хотели нас ограбить…
— Что? А, это… Это знак означает, что я такой же, как и они, но не из этих мест, и им не конкурент. Оказался здесь по своим делам, которое никого из них никоим боком не касается. Ну, и в качестве извинения за то, что хожу по улицам когда не положено, за то, что оказался не в том месте и не в то время, и тем, что мешаю занятым людям — за это я согласен заплатить. Обычно в таких случаях хватает одной монеты, серебряной или золотой…
— А ты об этом откуда знаешь?
— Глупый вопрос.
— Согласна…
— Тогда все, пора спать. Кто первым дежурит?
— Кисс, кто был тот человек? Ну, за которым мы шли, и который побывал в цитадели…
— Тебе же было сказано — никто!
Да, отметила я про себя, Кисс здорово выведен из себя. Обычно он куда лучше держит себя в руках…
— Это был твой брат? Кастан?
— С чего ты взяла?
— Когда с его лица сполз край плаща, то… В общем, вы оба разные, и внешне совсем не похожи друг на друга. Но знаешь, когда он повернулся… Что-то общее в вашей внешности, бесспорно, имеется.
— Слушай, чего тебе от меня надо?
— Просто сейчас ты не похож на себя самого…
— И прекрасно. Это все?
— Кисс, ты всегда и все пережигаешь лишь сам, в себе, в своей душе… Скажи, в чем дело?
— Лиа, Сет тебя возьми, могу я побыть один, наедине со своими мыслями?! Отвяжись от меня!
— Кисс, в чем дело? Что произошло?
Кисс молчал, и даже больше того — повернулся ко мне спиной, лицом к стене. Я его уже слишком хорошо знаю, чтоб понять: он вот-вот вспылит… Внезапная встреча с Кастаном выбила его из привычной колеи. Вон, даже себя сдержать не может, грубит в открытую… Что бы мне такое сказать, чтоб он хоть немного успокоился?
— Кисс, я бы хотела дежурить первой…
— Почему ты, а не я? — а лицом ко мне он так и не поворачивается.
— Просто мне пока спать не хочется. Кисс… — я положила свою руку ему на плечо, но он ее почти стряхнул. Да, парень психует, причем даже не пытается это скрыть… Точно, он сейчас вполне может совершить какую-нибудь глупость: начнет на меня кричать, а то и просто выскочит из комнаты, хлопнув дверью. С него станется… Ладно, попробуем заговорить с ним — может, успокоится…
— Кисс, милый, не расстраивайся… Я понимаю — ты никак не ожидал встретить тут Кастана…
Дальше я говорила без остановки, совсем как тогда, в Харнлонгре, когда они сцепились с Веном. Сейчас главное — вывести Кисса из этого непонятного состояния, когда он не отвечает за себя, а там уж будет легче. Догадываюсь, что пустая бабская болтовня многих выводит из себя, раздражает, но в то же самое время, хоть ненадолго, но отвлекает от тяжких дум. Конечно, случается и такое, что мужики от той чуши, что несут бабы над их ухом, кричат, срываются… Во всяком случае, это хоть какая-то разрядка. Снова чуть обняла Кисса — пусть дергается, пусть ругается и выпускает пар, но ему надо каким-то образом придти в себя…
Зато через какое-то время, когда Кисс, наконец, провалился в глубокий сон, я сказала предку:
— Рассказывай, в чем там дело. Что именно произошло у Кисса с его братом, и отчего бедный парень сейчас находится вне закона? Начало этой истории ты мне уже рассказал. Теперь выкладывай то, что было дальше…
Дариан долго стоял перед дверью комнаты во дворце Правителя Славии, за которой остановился граф Д'Диаманте, и никак не мог решиться постучать в эту дверь. Парня будто что-то сдерживало, хотя он пришел сюда после долгих и мучительных раздумий. Надо поговорить с графом: все же какой-никакой, а отец, родная кровь…
Сейчас на свадьбу сына Правителя Славии съехалось множество гостей из самых разных стран, и среди тех гостей был и граф Д'Диаманте, который даже в возрасте семидесяти лет (как это ни удивительно!) по-прежнему считался одним из самых красивых людей по ту сторону Перехода. Об этом человеке говорили много, и ничего хорошего в тех разговорах не было, но это только еще больше разжигало интерес к необычному иноземцу…
Дариан к этому времени уже знал, что граф прибыл сюда без приглашения, в свите принца Таристана, причем приехал не один: с ним был и его сын Кастан, будущий наследник древнего рода Д'Диаманте… Отблеск дурной славы отца падал и на его сына. Пусть об этом молодом человеке никто не мог казать ничего особо плохого, но и хорошего о нем тоже не говорили. Общее мнение было довольно безжалостно: дескать, яблочко от яблоньки далеко не упадет, особенно если учесть, как они оба любили роскошную жизнь…
Хотя молодой человек удивительно походил лицом на графа, тем не менее он не унаследовал ни в малейшей степени удивительного дара отца — его потрясающего обаяния. Более того: молодой красавец не пользовался особым расположением окружающих. Трудно было сказать, что именно не нравилось в нем людям, да только этот молодой аристократ чем-то отталкивал от себя людей. Даже те дамы, что вначале с восхищением поглядывали на прекрасного юношу — и те вскоре отдалялись от него. Непонятно, в чем тут было дело — в его холодности, неприязни, высокомерии или же в чем-то таком, чего никто не мог пояснить, но, тем не менее, это что-то заставляло людей избегать его общества.
Кстати, с тех пор, как Кастан стал появляться в высшем свете — с той поры меж ним и его отцом шло нечто вроде необъявленного соревнования: кто из них окажется первым в числе разбиваемых женских сердец. Как это ни удивительно, но в той схватке сын был разбит наголову — молодость и красота Кастана не шла ни в какое сравнение с невероятной силой обаяния старого графа. Дамы вежливо улыбались сыну и переключали все свое внимание на его отца… Можно сказать: Кастан проиграл вчистую. Все признавали: подобное никак не способствовало улучшению и без того сложных отношений между отцом и сыном…