Пленники
Шрифт:
— Ты уже прочел?
— Нет, хотел здесь почитать.
— В таком случае, садись и читай, а потом я заберу ее у тебя.
— Но ведь приехавшие ребята тоже хотят знать о том, что делается на свете…
— Какие ребята?
— Мои приятели.
— Что же, бери! А потом сразу принесешь мне, — я спрячу газету у себя.
— В таком случае, читай ты первым, доктор. Мы подождем!..
На следующий день Оник пришел к Султаняну за газетой.
— Я дал ее ненадолго одному из моих друзей, — извинился доктор. — Верну, не беспокойся!..
Оник был не против, чтобы «Правду» читали другие. Его тревожило одно: не проболтался бы кто-нибудь,
— Ты за кого меня принимаешь? — даже рассердился он. — Я же знаю, в чьи руки дать «Правду»!..
А в один из ближайших дней на прием в больницу явился пленный, которого звали Вагаршаком Парваняном. Пришел он якобы на перевязку. Больных в это время не было, и он вступил в разговоры с Оником. Сказал, что до войны работал в Министерстве земледелия Армении и побывал во всех ее уголках. Да, был он и в селе Лачи, знает председателя колхоза Газаряна, знает председателя сельсовета Месропяна, помнит и директора школы Мкртумяна.
Впервые Оник встретил в лагерях человека, бывавшего на его родине, знавшего его односельчан, Парванян припомнил даже некоторые забавные черточки в характере этих людей, словно только вчера их видел. Оник даже пожалел, что познакомился с Парваняном не сразу по прибытии. Он сказал об этом ему.
Парванян стал серьезным. Разговор их, шутливый до этого, перешел на деловой тон.
— Наверное, когда ты приехал сюда, тебе показалось, что все мы, как бараны, примирились со своей участью? Ведь так? Но это поверхностное впечатление. Кой-какая работа все-таки у нас ведется. Существует в лагере подпольный комитет, и вчера ты включен в его состав.
— Я? — изумился Оник.
— Да. Не возражаешь?
Оник покраснел, как мальчик.
— Конечно, нет! Только… почему мне раньше никто ничего не сказал об этом?
— И не мог никто сказать! А теперь меня и доктора уполномочили сообщить тебе об этом.
— Доктор до последнего дня не доверял мне, кажется…
— Это не так. Он взял тебя к себе по указанию комитета… и — сам понимаешь, без этого нельзя: мы проверяли тебя. Сейчас, как видишь, все ясно. Заседания комитета делаются только в самых необходимых случаях. Ты обязан участвовать… Сейчас комитет поручает тебе через Саядяна связаться с тем поляком, который дал ему «Правду». Надо точно узнать: наш это человек или шпион. Пусть этим займется Саядян. А если он не сумеет, поручишь другому. Наша основная цель — при удобном случае перейти к партизанам. К этому надо подготовлять людей. Обо всем, что ты будешь делать, докладывай доктору. Я слышал, ты встретил двух своих друзей. Что за ребята?
— О! Братья родные, — мы вместе бежали из лагеря.
— Значит, их тоже возьмем на учет. На этом сегодня кончим. При посторонних не обращайся ко мне ни с какими вопросами, не показывай виду, что знаешь меня. В случае, если будет необходимость, встретимся здесь. А теперь перевяжи-ка мне руку!..
Оник забинтовал руку Парваняна, на которой была какая-то пустяковая царапина, и тот ушел.
Оник искренно радовался, что нашел, наконец, таких единомышленников, как Султанян и Парванян. Он понимал, что для подрыва армянского легиона изнутри необходимо подготовить людей. Без крепкой подпольной организации сделать это было немыслимо. Теперь ему оставалось одно — по мере своих возможностей помогать существующему комитету. С величайшим удовольствием, друзья!..
Он возвратился в барак в приподнятом настроения. Гарник даже пошутил:
— Уж не подружился ли ты с поваром?
— Э, приятель, у тебя одна кухня на уме, — не остался в долгу Оник. — Нет, брат! Сегодня я выяснил, что в нашем лагере есть великолепнейшие парни.
4
В лагере появился Бакенбард. На другой же день он неизвестно где раздобыл бутылку спирта и собрал кое-кого из пленных на пирушку. После выпивки он расхвастался, что в немецких лагерях многим помог бежать из неволи, что теперь они воюют «в наших рядах» против фашистов, сам же не бежал только потому, что ему везде не худо живется. Для него достать еду — раз плюнуть; не дают, так украдет. В одном лагере — как же он назывался?.. — был в один прекрасный день очищен весь продуктовый склад. И никто из немцев не сумел разнюхать о подкопе, который начинался прямо под койкой у него — Бакенбарда…
Одним словом, вскоре по лагерю пошла о нем слава как о некоем чудотворце. Сам он, рассказывая о себе, добавлял:
— Я знаю, некоторые мне не верят. Это их дело. Ну что ж, еще увидите, кто такой Бакенбард. А пока одно запомните: если ты захотел выпить, и если ты мой друг — милости прошу, отказа не будет. Погодите, дайте только принюхаться. По-царски заживем!..
Чтобы убедить слушателей в воровских своих талантах, он вдруг вынимал из кармана портсигар и протягивал одному из сидящих рядом:
— Закури, браток!
Удивленный парень видел в руках Бакенбарда свой портсигар.
— Это мой! Как он к тебе попал?
— Твой? Возьми, брат! — А как он оказался у меня — дело другое!..
Все ахают. Трюк, известный любому мелкому жулику, приобретает значение чуть ли не колдовской штуки. Бакенбарда считают гипнотизером, способным усыпить целый полк. В подтверждение этого он приносит с кухни две буханки хлеба и бутылку водки, взятую будто бы из кармана повара. Вокруг Бакенбарда подобрались любители выпить, составилась целая свита.
Все это вряд ли заинтересовало бы Оника, Гарника и Великанова, если бы они не знали Бакенбарда с первых дней пребывания в плену. Они не сомневались, что его прислали сюда как шпиона и провокатора.
Бакенбард, услышав однажды, что пленные зовут Великанова Оником, начал издеваться:
— Давно ли ты стал Великяном, эй, русский? Может, немцы тебя перекрестили, чтобы ты шпионил тут за армянами?
Это произошло в столовой. Великанов уже готов был стукнуть провокатора по голове котелком. Но оказавшийся рядом Парванян остановил его.
— Послушай, — предупредил он Бакенбарда, — оставь-ка ты парня в покое! — Кто тут шпион, будет видно.
— А ты кто такой, а?..
Тут уже не выдержал Гарник. Он стал перед Бакенбардом, пронизывая его мрачным взглядом:
— Меня ты знаешь?
— Вроде помню.
— А помнишь комиссара Варданяна?
Гарник взмахнул кулаком. Бакенбард попятился. И снова Парванян, встав между ними, развел их в стороны.
Распетушившийся Бакенбард толкнул в грудь Парваняна. Драка казалась неизбежной. Но как раз в этот момент появился один из лагерных надзирателей. Он накинулся на Бакенбарда и Парваняна и потащил обоих на расправу. Через час Бакенбарда выпустили, а Парваняна за нарушение лагерной дисциплины отправили в карцер. Нетрудно было понять, что Бакенбарду было поручено создать какой-нибудь предлог для ареста Парваняна. Гарник и Великанов были даже уверены в этом. Иван в тот же день прямо заявил Онику: