Плетеное королевство
Шрифт:
– Нет.
– Но вас может утешить тот факт, что он еще не умер.
– Утешить меня?
– Вы выглядите расстроенным, Ваше Высочество, и я…
Камран сделал шаг вперед, его глаза сверкнули. Он внимательно всмотрелся в лицо Хазана: в изломанный изгиб его носа, в подстриженные пепельно-русые волосы. Кожу министра так густо усеивали веснушки, что его брови были едва различимы; в детстве над ним издевались по множеству причин – трагических, казалось бы, во всех отношениях, кроме одной: именно страдания Хазана и послужили причиной их первой встречи с принцем. В тот день, когда Камран
Даже тогда Камран пытался не замечать того, что считал ниже своего уровня, однако ему это не удалось.
Не удавалось и сейчас.
– Ты забываешься, министр, – мягко напомнил он. – Переходи к делу.
Хазан склонил голову в поклоне.
– Ваш дед ожидает вас. Он хочет вас видеть незамедлительно.
Камран на мгновение застыл, веки его опустились.
– Понятно. Значит, ты не преувеличивал свое разочарование.
– Нет, сир.
Принц открыл глаза. В отдалении замелькал калейдоскоп красок, постепенно ставший ярче. До Камрана донесся шелест шепотков, мягкие шаги снующих слуг, легкое шуршание шелковых снод. Никогда принц не обращал на это столь привычное одеяние такого внимания, но теперь каждый раз, когда снода попадалась ему на глаза, он вспоминал ту проклятую служанку. Шпионку. Он едва не свернул себе шею, чтобы избавиться от этой мысли.
– И чего король желает от меня, знаешь?
Хазан замялся.
– Теперь, когда ваш народ понял, что вы дома, я полагаю, король попросит вас исполнить свой долг.
– Какой именно?
– Устроить прием.
– В самом деле. – Камран сжал челюсть. – Я бы предпочел поджечь сам себя. И это все?
– Он настроен очень серьезно, Ваше Высочество. До меня дошли слухи, что о проведении праздника уже было объявлено…
– Отлично. Вот, возьми, – Камран извлек из кармана камзола платок, держа его только большим и указательным пальцами, – и отдай на изучение.
Хазан поспешно спрятал платок в карман.
– Нужно ли мне проверить его на предмет чего-либо конкретного, Ваше Высочество?
– Меня интересует кровь. – Встретив безучастный взгляд Хазана, принц продолжил. – Он принадлежал служанке, которой мальчик-фешт чуть не перерезал горло. Думаю, она может оказаться джинном.
Теперь нахмурился уже Хазан.
– Понимаю.
– Боюсь, что нет.
– Простите меня, Ваше Высочество, но каким образом ее кровь может нас обеспокоить? Насколько вам известно, Огненное Соглашение дарует джиннам право на…
– Я прекрасно осведомлен о наших законах, Хазан. Меня занимает не только ее кровь, но и то, как она себя вела.
Брови Хазана поднялись.
– Я ей не доверяю, – резко повторил Камран.
– А разве вам нужно ей доверять, сир?
– Что-то в этой девушке было не так. Она держалась словно благородная.
– О. – Брови Хазана поднялись еще выше, в его глазах промелькнуло понимание. – И в свете недавно проявленного дружелюбия со стороны Тулана…
– Я хочу знать, кто она.
– Вы полагаете, что шпионка.
То, как министр произнес это, словно решил, что Камран бредит, опечалило принца.
– Ты не видел того,
– Безусловно, – осторожно проронил Хазан. – Однако я хотел бы напомнить вам, сир, что ребенок, которого она обезоружила, был слаб от голода. Его кости мог раздробить и сильный порыв ветра. Больная крыса могла одолеть его.
– Все равно. Найди ее.
– Служанку.
– Да, служанку, – раздраженно повторил Камран. – Она сбежала, когда увидела меня. Она смотрела на меня так, будто знала, кто я.
– Прошу прощения, сир, но я думал, что вы не разглядели ее лица.
Камран издал глубокий вздох.
– Может быть, министр, тебе следует поблагодарить меня за то, что я поручил тебе такое задание? Если, конечно, не хочешь, чтобы я поискал тебе замену.
Губы Хазана дрогнули; он поклонился.
– Я рад, как всегда, быть к вашим услугам.
– Скажи королю, что я должен принять ванну перед нашей встречей.
– Но, сир…
Камран зашагал прочь, и звук его удаляющихся шагов снова огласил просторные залы. Гнев начал разгораться опять, неся с собой влагу, затуманивавшую взор и приглушавшую звуки.
И все же жаль, что тогда Камран не стал анализировать себя. Он не заглядывал в щели своего любопытства, гадая, какие еще чувства могут скрываться под оболочкой неизменного гнева, и ему не приходило в голову, что, возможно, он испытывает нечто вроде смутного горя, а потому принцу не казалось необычным представлять в этот момент, как его меч пронзает чье-нибудь сердце. Камран был настолько поглощен этой фантазией, что даже не услышал, как его окликнула мать: ее украшенная драгоценностями мантия, поскрипывая сапфирами, волочилась по мраморному полу вслед за ним.
Камран редко прислушивался к голосу матери, пока не становилось слишком поздно.
6
Утро, помимо всех прочих событий, разочаровало Ализэ. Она принесла в жертву целый час сна, смело встретила зимний рассвет, едва избежала покушения на свою жизнь и в конечном итоге вернулась в Баз Хаус с одним лишь сожалением, желая, чтобы карманы ее были такими же тяжелыми, как и мысли.
Она несла в руках этот неудобный сверток, пробираясь по сугробам, пока не очутилась у входа для слуг в поместье лоудженского посла, где с трудом пролепетала замерзшими губами причину своего визита. Белобрысая экономка вручила дрожащей и усталой Ализэ кошелек с деньгами, и та допустила ошибку, пересчитав монеты только после сдачи заказа. А потом, совсем забывшись, осмелилась возразить, что здесь произошла какая-то ошибка.
– Простите меня, госпожа, но тут только половина того, о чем мы договаривались.