Плейбой
Шрифт:
Боже, какая же я эгоистка…
— Я стараюсь исправиться, — заверяю обоих родителей. — Честно.
— Это здорово, милая, но ты не обязана делать то, что тебе не хочется, — качает головой мама. — Не нужно пытаться быть другой просто потому, что от тебя этого ждут другие; не нужно подстраиваться под кого-то, потому что для кого-то новая ты стала неудобной. Будь собой. И не позволяй никому делать из тебя кого-то другого.
Киваю, со вздохом впитывая в себя прописные истины, и начинаю за обе щеки уплетать свой ужин: надо же, я и не знала, что так сильно
Видать, стресс от очередной встречи со Сталевским даёт о себе знать.
После ужина папа зовёт меня посмотреть с ним фильм, но моё неуёмное желание ответить Страннику с каждой минут всё сильнее, так что я отказываюсь и прямиком иду к себе, где сажусь за ноутбук.
«Почему именно я?» — спрашиваю и с удивлением понимаю, что мой собеседник сейчас онлайн.
«Что ты имеешь в виду?» — тут же получаю в ответ.
«Ну согласись, что ткнуть пальцем в небо и с первой попытки попасть на мою страничку в такой глобальной соцсети было бы попросту нереально. Значит, ты сознательно выбрал именно меня. Вот я и спрашиваю — почему?»
Несколько минут он просто молчит, хотя по-прежнему остаётся в сети, и я уже начинаю думать, что ему нечего ответить, когда он начинает набирать сообщение. Его ответ получается довольно объёмным, если судить по тому, что печатал он минут семь, но то, что я прочитала, заставило моё сердце ухнуть куда-то вниз:
«Я бы тебя на руки взял,
Я бы тебя взял и унёс,
Тихо смеясь на твои «нельзя»,
Вдыхая запах твоих волос.
И, не насытившись трепетом тел,
Стуком в груди нарушая тишь,
Всё просыпался бы и глядел,
Плача от радости, как ты спишь.
Я бы к тебе, как к ручью, приник,
Как в реку в тебя бы вгляделся я,
Я бы за двести лет не привык
К бездонной мысли, что ты моя.
Если бы не было разных «бы»,
О которые мы расшибаем лбы…»
Теперь наступает моя очередь на несколько минут впасть в ступор и потерять дар речи от прочитанного. В этом стихотворении — пусть и не Странник был его первоначальным автором — чувствовалась душа, как если бы он писал её искренне, а не просто для того, чтобы произвести впечатление на наивную дурочку. И впервые за весь год меня не штормило от омерзения и не хотелось отмыться от мысли о том, что мной заинтересовался парень. Внутри растекалось приятное тепло, согревающее душу, а сердце соревновалось с лёгкими в скорости — я даже мыслей своих не
Очевидно, я молчала слишком долго, потому что снова получаю сообщение от Странника.
«Я же говорил, что мы с тобой друг другу как пара не подходим, но это не значит, что я этого не хочу, — читаю и снова чувствую жар — на этот раз иного рода, и меня это пугает. — Ложись спать, красавица. Пусть во сне тебе приснится кто-то надёжный, а не я».
Захлопываю крышку ноутбука и чувствую, как пылают мои щёки: ещё никогда прежде парни не посвящали мне стихотворений.
А ещё мне было интересно: нормально ли то, что я, не зная человека в лицо, доверяю ему так же, как и себе самой?..
Скорее всего, нет.
Ложусь спать, оставив тусклый свет настольной лампы, и буквально тут же проваливаюсь в сон, в котором я должна была, по совету Странника, увидеть кого-то надёжного, но вместо него вижу внука Анны Андреевны.
Самый надёжный человек на свете, ага.
Глава 6. Алексей
Чужеродный предмет в квартире бабули я увидел сразу после того, как вернулся, проводив Кристину. На полу под вешалкой у входной двери, он смотрелся как пришелец среди толпы обычных прохожих: как-то экзотично и почему-то совершенно не к месту. Хотя по виду это был обычный среднестатистический чёрный рюкзак, который можно встретить где угодно.
Но в квартире ба он почему-то не смотрелся.
Не надо быть гением, чтобы понять, кому он принадлежит, но перед Розой я всё-таки решил притвориться…хм…неосведомлённым.
Бабуля была на кухне — мыла посуду, параллельно что-то готовила и при всём этом умудрялась смотреть передачу «Кто хочет стать миллионером?».
— Что делаешь? — спрашиваю и только потом понимаю, насколько по-идиотски звучит вопрос, когда ответ очевиден.
Но ба не упускает повода съязвить.
— Дрова колю! — ёрничает и хмурится. — Вот же обормот…
— Знаешь, ты сегодня на редкость колючая, — недовольно фыркаю.
Обычно ба себя так не ведёт; ну, то есть, иронизировать и показывать своё умственное превосходство она любит, но границы переходит весьма редко.
— Ты проводил девочку?
А, так в этом всё дело?
— Ты знаешь, я уже почти довёл её до дома, как мне позвонил знакомый хирург и сказал, что ему позарез нужен донор органов, и спросил, нет ли у меня кого на примете. Девчонка выглядела вполне здоровой, так что…
Договорить не успеваю, потому что ловлю такой странный взгляд ба, что слова сами застревают в глотке.
— В данной ситуации твои шутки не уместны, — ворчит она и возвращается к мытью посуды.
— С каких пор?
Перевожу взгляд на её руки и понимаю, что в этом обычном процессе мытья посуды было что-то аномальное, и я присматриваюсь получше.
Всё, что ба мыла, было абсолютно чистым; да и сама Роза смотрела куда угодно, но точно не на посуду. Перехватываю её руки и заставляю посмотреть на меня.