Плейбой
Шрифт:
Таких людей в моей жизни итак немного, так что ценен каждый.
Когда мы подходим к нужному столу, парень отрывается от учебника и поднимает свою блондинистую голову, вопросительно приподняв бровь.
— Привет, Ян! — лучезарно улыбается Женька. — Больше в столовой мест нет, так что у тебя на сегодня компания.
Подобная манера общения заставляет меня улыбнуться: моя новая знакомая если и танк, то весьма обаятельный.
— Присаживайся, Пеппа, не стесняйся, — копируя улыбку Жени, отвечает парень. — И ты, карамелька, тоже.
Карамелька?
Я немного обескуражена, но все равно улыбаюсь —
Гей, неформалка и девушка с покалеченной психикой.
Обхохочешься.
Пока Женя с Яном обсуждают последние сплетни, я ковыряюсь вилкой в салате и пытаюсь абстрагироваться от ощущения дискомфорта в компании практически незнакомых мне людей. В моей новой группе все казались вполне дружелюбными, но моя паранойя и здесь не давала мне покоя: каждый раз, выходя за дверь, я рисовала в голове картинки того, как мои одногруппники перемывают мне кости и смеются над моей зажатостью; уровень моей мнительности уже дошёл до того, что я сама себя наградила прозвищами «блаженная» и «юродивая» от лица однокурсников.
Оставив в покое салат, я опёрлась локтем о поверхность стола и уронила голову на ладонь; Женька весело мне подмигнула, на что получила в ответ вымученную улыбку, и вновь окунулась с головой в беседу с Яном. Мне отчасти было завидно их дружескому общению: когда-то — кажется, это было в прошлой жизни — я была в центре внимания, за моим столом всегда собиралась большая компания; сейчас половина из моих прежних знакомых смотрели на меня снисходительно, а остальные предпочитали делать вид, что мы вообще друг друга не знаем.
Внезапно как будто что-то меняется в воздухе; не знаю, как это объяснить — словно кто-то щёлкнул пультом, и вместо умеренных широт я оказалась в субтропиках. Воздуха в лёгких как будто перестало хватать, и вместо кислорода я вдыхала раскалённые пески; затылок обжигало, словно к голове кто-то приложил раскалённый кусок железа — я даже провела по затылку рукой, чтобы убедиться, что там ничего нет. Оборачиваюсь, чтобы узнать, кто прожигает меня взглядом, и натыкаюсь на Лиса — само высокомерие и уверенность в себе воплоти. Разворачиваюсь обратно к своей компании и совсем не вежливо перебиваю их милую беседу.
— Кто сидит там, за центральным столом? — тихо спрашиваю у Женьки.
Черновой, которая сидит как раз напротив меня, нет нужды оборачиваться, чтобы узнать, о ком идёт речь.
— Кто это? — недоверчиво спрашивает она. — Ну, ты даёшь. Видимо, ты действительно выпала из жизни, раз не знаешь их. Они вроде местных знаменитостей — самые богатые, популярные и желаемые среди девчонок. Их всегда пятеро, и никого в свой закрытый клуб они не пускают — будь то парни или девушки. Кирилл Романов, Максим Соколовский, Егор Корсаков, Костя Матвеев и Лёшка Шастинский. — Женька на мгновение сбивается с мысли. — Последний как раз сейчас смотрит на тебя.
Меня словно окатывает холодной водой — мне уже с головой хватило общения с противоположным полом — так, что до сих пор в себя прийти не могу; не хватало ещё связаться с избалованным
— Вот что я тебе скажу, — Чернова наклоняется ко мне поближе. — Лучше не связывайся с такими, как он, потому что ничем хорошим это не закончится; а что-то подсказывает мне, что быть игрушкой на один день ты не захочешь.
Впереди ещё целых две пары, а я уже сейчас понимаю, что их не выдержу, потому что стены давят на меня, будто у меня клаустрофобия. Меня хватает только досидеть большую перемену, а после я пробкой вылетаю из института; около двадцати минут я просто сижу на скамейке у главного входа, пытаясь надышаться, а после медленно бреду в сторону парка, за которым находится мой дом.
Осень в этом году выдалась совсем не осенняя — как и в предыдущие три; листья ещё толком пожелтеть не успели, как их щедро припорошило снегом. Не удивлюсь, если однажды у нас из всех сезонов останется одна только зима. Снег приятно скрипел под ногами, разгоняя тишину парка, от которой было не по себе, и я жалела, что рядом нет Каина — всё-таки с ним мне спокойнее. А ещё было жаль, что я, кажется, интересую теперь не только Сергея, но ещё и Лиса; только если Сергей учится в другом университете, то с Лёшей мы сталкиваемся каждый день, и мне это не нравится.
Может, я была неправа, когда отказалась от онлайн-обучения?
Оглядываюсь вокруг в поисках людей и облегчённо выдыхаю: здесь достаточно свидетелей, чтобы я чувствовала себя в безопасности, так что я разрешаю себе прогуляться немного вместо того, чтобы сидеть дома и пялиться в окно. Как в детстве подставляю ладонь, на которую хлопьями падают и тут же тают от тепла снежинки. Я тоскую по тому времени, когда можно было безбоязненно идти по улице, не оглядываясь по сторонам; мне не хватает того чувства уверенности, которое у меня бесцеремонно отняли; мне больно от того, что есть всего пара людей, которым я могу доверять, хотя иногда мне кажется, что и они тоже лгут. Я устала от мнительности и паранойи настолько, что временами хочется просто кричать и бить всё вокруг в приступе истерики, но я не знаю, как всё это исправить.
Закапываюсь в мысли настолько, что совсем не замечаю выросшую передо мной из ниоткуда фигуру… Сталевского. Привычно шарахаюсь в сторону, испытывая ужас и отвращение, пока Сергей мерзко скалится.
— Прогуливаешь учёбу, красавица?
О Боже, только бы меня не стошнило.
— Не твоё дело, — как можно уверенней отвечаю, хотя внутри всё дрожит. — Дай пройти.
Делаю шаг в сторону, чтобы обойти его, но Сергей копирует моё движение и снова загораживает мне дорогу.
— У меня идея получше, — качает головой. — Давай я провожу тебя до дома, а то вдруг с тобой по пути что-то случится — я себе этого не прощу.
Похоже, меня всё-таки вырвет — всего от одной мысли о том, что я должна буду идти рядом с этим чудовищем.
— Если кто и способен сделать мне больно, так это ты, — со злостью отвечаю и одёргиваю руку, которую Сергей попытался взять в свою. — Лучше уйди по-хорошему, потому что в противном случае я напишу заявление в полицию.
Сталевский снисходительно фыркает.
— Как показывает практика, ты на это не способна. — Он проводит кончиками пальцев по моей щеке, отчего я дёргаюсь, как от удара током. — Иначе я давно уже мотал бы срок.