Плейбой
Шрифт:
Он, должно быть, чувствует мой дискомфорт.
— Что случилось, детка? Если хочешь, чтобы я остановился, я остановлюсь.
Я мотаю головой.
— Просто… может быть, мы могли бы немного приглушить свет?
Он оглядывается по сторонам, хмурясь.
— Черт, нет. Я хочу видеть каждую частичку твоего тела. И когда сядешь на мой член, должен смотреть на твое лицо, — он проводит руками по моим бокам, словно желая запомнить каждую линию. — Что мне нужно сказать, чтобы ты поверила, насколько красива?
— У меня растяжки. На груди. На животе. На бедрах, —
— Поверь, твое тело — чистая магия, — он поднимает мой подбородок, взгляд полон нежности. — И знаешь, сколько девушек я встречал, с которыми хотел бы увидеться снова, или о которых вообще что-то помнил, будь то секс или их тела? Ни одной, — он целует меня, крепко, но без агрессии. — С тобой я помню каждый чертов сантиметр этого тела. И оно идеально, — я его глазах внезапно появляется грусть. — Я просто хотел бы, чтобы ты видела себя моими глазами, Эддисон. Потому что, если честно, каждый раз, при виде тебя, сердце бьется все быстрее.
Когда я просто смотрю на него, все еще придерживая грудь, Кэм берет одну из моих рук и кладет на свое сердце.
— Чувствуешь? — шепчет он. — Вот что ты делаешь со мной. И так происходит каждый раз.
Его сердце бьется быстро и сильно под ладонью, и я улыбаюсь.
Кто бы мог подумать, что у плейбоя такое огромное сердце? И самое безумное? Он показывает его мне.
— Я люблю каждую частичку твоего тела, Эддисон, — говорит он. — Но если не хочешь этого делать, все в порядке.
— Хочу, — быстро отвечаю я, голос звучит неуверенно, но решительно. — Пожалуйста.
Его рука возвращается к члену, и Кэм вздрагивает, сдерживая нахлынувшую страсть.
— Хорошо. Потому что честно говоря, не знаю, как долго еще смогу себя сдерживать.
Сгибаясь, он достает из кармана штанов презерватив и разворачивает его. Начиная от лодыжек, он скользит руками вверх по обеим ногам, раздвигая их, словно раскрывая священный храм.
— Черт возьми, — хрипит он. — Невероятно идеально.
Кэм притягивает меня к себе, и я обвиваю ногами его талию. Немного-понемногу проникая твердым членом внутрь, он стонет, не в силах сдерживать нахлынувшее наслаждение.
— Ты не представляешь, сколько раз я думал об этом за последние несколько недель. Сколько раз дрочил, вспоминая, каково это — тогда твоя вагина обхватывает мой член.
— Кэм. О… Боже, — хнычу я.
Сочетание медленного проникновения и грязных слов переполняет страстью.
— Правильно, зови меня, пока я трахаю тебя так глубоко, что ты закричишь, — рычит он, двигаясь все быстрее.
Грудь обнажена, и теперь мне уже все равно. Он смотрит на меня с такой страстью, что я чувствую себя красивой.
Он сжимает мои бедра, раздвигая ноги еще шире, проникая невероятно глубоко. Больно. Но и слишком хорошо, чтобы обращать на это внимание.
Кэм, этот бог среди мужчин,
Без предупреждения, он высказывает из меня, схватив за руку, увлекает к окну. Он гасит свет, и я оказываюсь склоненной над пропастью, которую скрывают только ночные тени. Пальцы скользят по холодному стеклу, и я смотрю вниз на реку, осознавая, что нас могут увидеть.
Он проникает в меня одним толчком, и я вскрикиваю от полноты ощущений. Лоб прижимается к стеклу, пока Кэм с силой шлепает меня по ягодице.
— Этот ракурс… Боже, Эдди. Ты так чертовски прекрасна.
Его бедра бьют по моим, заставляя раствориться в ощущениях.
Схватив за волосы, Кэм откидывает мою голову назад, заставляя встретиться с его взглядом, полным желания.
— Скажи, как сильно скучала по мне, детка.
— Очень, — бормочу я, едва успевая выговорить эти слова, пока мозг тонет в вихре наслаждения. — Очень, очень сильно.
Он наклоняется и целует меня между лопаток, а затем переходит к плечу, оставляя на коже след от укуса.
— Скажи, что ты моя, Эддисон.
— Кэм, — стону я, когда он, кажется, погружается еще глубже.
— Скажи, — рычит он, крепче сжимая волосы и кусая сильнее.
Я пытаюсь собрать слова воедино, но они растворяются в потоке желания. Отступая, Кэм разворачивает меня к себе, поднимает и прижимает к стеклу. Он снова проникает в меня, и я вскрикиваю.
— Я никогда в жизни так сильно ничего не желал, Эдди, — он целует меня. — Избавь от мучений и просто скажи, что ты моя.
Глядя на него, я выдыхаю:
— Я твоя.
Я чувствую, как по щеке катится одна слеза, затем другая, прежде чем успеваю осознать, что плачу.
— Я вся твоя.
Он замирает, и в глазах проступает недоумение.
— Что случилось? — его лоб морщится. — Не плачь. Я не хочу, чтобы ты плакала.
— Не останавливайся, — говорю я, голос звучит хрипло и отчаянно. — Пожалуйста.
Он выглядит нервным, но постепенно нервозность исчезает, и Кэм снова проникает в меня, прижимая к окну сильнее. Мы не говорим, пока он продолжает трахать меня. И когда голова падает на мое плечо, а дыхание становится чаще, становится ясно, что он близок к разрядке.
— Эдди, — шепчет он.
— Кэм, — отвечаю я, дрожа от волны удовольствия.
И пока оргазм длится, в мире нет ничего, кроме меня и Кэма. И в этот момент я признаюсь себе в том, чего старалась избегать…
Я влюбляюсь в парня, который должен был быть просто мимолетным романом.
Мы отрываемся друг от друга, отмываем с себя остатки близости в душе, а потом, в этой невероятной роскоши, оглядываемся по сторонам.
— Черт, хорошо, что они напортачили с бронью, да? Место просто бомба, — бормочет Кэм, идущий за мной.