Плейбой
Шрифт:
Я опускаю взгляд.
— Я бы разозлился.
— Именно. Так что собираешься с этим делать? — она улыбается, похлопывая меня по плечу.
Быстро обняв, я отпускаю ее и бегу к пикапу. Потому что, по-видимому, я облажался и не осознавал этого.
Эддисон
Я врываюсь в аудиторию как раз перед тем, как профессор закрывает дверь. Это последнее место, где мне хочется находиться.
— Псс, ты в порядке? — спрашивает Хантер, обеспокоенно глядя на меня.
Брукс — довольно большой университет. Поэтому, когда я зашла на совершенно новое занятие в начале семестра, не могла поверить своим глазам, увидев, что Хантер сидит за партой, снова разделяя со мной аудиторию. Полагаю, учитывая тот факт, что мы оба учимся на медицинском, это имеет смысл. Было приятно снова увидеть знакомое лицо.
Вытирая глаза рукавом, я изображаю неуверенную улыбку.
— Я в порядке. Аллергия.
Посмотрев на переднюю часть аудитории, он видит, что профессор все еще сидит за столом, и встает, направляясь к месту рядом со мной.
Запустив руку в сумку, он вытаскивает пачку салфеток и кладет их на мой стол.
— У меня тоже бывало такое. Примерно в то время, когда девушка сказала мне, что нам стоит поискать других партнеров, — он похлопал меня по плечу. — Аллергия — это полная хрень.
Я издаю полусмех-полувсхлип и смотрю на него как раз в момент начала занятия.
— Спасибо, — беззвучно говорю я, вскрывая упаковку и вытирая нос.
Кратко кивнув, он достает ноутбук и откидывается на спинку стула, готовясь к длинному и скучному занятию.
Лекция длится всего около десяти минут, когда в аудитории раздается звонок. Преподаватель закатывает глаза, но неохотно подходит и отвечает.
— Алло? — бормочет он, оглядываясь на сотни устремленных на него глаз. — Мгмгм. Да. Хорошо.
Быстро повесив трубку, он возвращается к столу.
— Эддисон ЛаКонте, вас ждут снаружи. Возьмите вещи. Кажется, сегодня вы не вернетесь.
Я хмурюсь, пытаясь понять, что, черт возьми, только что произошло. А потом до меня доходит. Это может быть Айла. Она ранена.
Метаясь по помещению, я собираю вещи и несусь к двери.
Только когда выхожу наружу, меня встречают не отец и не мать. И это полицейский.
Это Кэм, стоящий под уличным фонарем.
Держащий два десятка роз, мрачно глядя на меня.
— Кэм, почему ты здесь? — я кладу руку на бедро. — Думала, я очень ясно дала понять, что не хочу тебя видеть.
— Что ж, хреново, ЛаКонте.
— Прости? — я пытаюсь воздействовать на него взглядом.
Когда он направляется ко мне, я пячусь назад, пока спина не упирается в кирпичную стену. Бросив цветы на траву, он загоняет меня в угол, уперев обе руки в здание.
— Хре-но-во… черт возьми, — рычит он. — Я должен был объяснить, что у меня есть лучшая подруга, у которой есть грудь и вагина. Я новичок в отношениях, Эдди. Я облажался, — он наклоняется ближе, и, черт возьми, от него так хорошо пахнет. — Это не значит, что ты можешь сбегать каждый раз, когда я это делаю. Иначе
— Кэм, — шепчу я, глядя на него, — я не справлюсь с той болью, которую ты можешь причинить.
— А я не справлюсь с тем, что твоя машина уезжает каждый раз, когда делаю что-то, способное выбесить тебя, — говорит он, рука перемещается на мое бедро, а кончики пальцев впиваются в кожу. — Ты можешь, черт возьми, уничтожить меня, Эддисон. Разве этого не видишь?
Я смотрю на него, не в силах произнести ни слова. Я вела себя как безумная. И знаю это. Но разочарование и ревность полностью завладели моим телом, разумом и душой. Заставляя не видеть и не слышать ничего, кроме мыслей, говорящих то, чего я всегда боялась. Что я недостаточно хороша. Что ему нужны другие девушки.
Он обхватывает мою щеку другой рукой.
— Мне жаль, что я не рассказал о Лайле, но клянусь всем на свете, сегодня это не было запланировано. Я шел за кофе, а она просто позвонила и оказалась поблизости. Она переехала поближе к парню несколько недель назад, так что я давно ее не видел. К тому же, был так занят тобой, что, наверное, как-то забыл о ней, — его взгляд перемещается с одного моего глаза на другой. — Если наши отношения продолжат развиваться, мы должны доверять друг другу. Я знаю, что моя репутация отстой, и знаю, что ты уже обжигалась в прошлом, но, черт возьми, Эдди, я не Ник Пеллеттье, обещаю, — он делает вдох. — Я бы отрезал себе ноги и никогда больше не катался на коньках, прежде чем сделать тебе больно.
Я медленно киваю.
— Прости. Я просто… — голос срывается. — Я так боюсь. Быть отвергнутой. Что Айла тоже пострадает, — я всхлипываю.
— Ты еще не поняла, Эддисон? — он наклоняется ближе. — Не чувствуешь этого?
— Не чувствую чего? — растерянно спрашиваю я. — О чем ты, Кэм?
— Разве не видишь, что есть парни, которые хотят быть рядом? Не чувствуешь этого, когда я говорю, что забочусь о тебе? Или когда говорю, что люблю тебя? Потому что это так, Эддисон. Я, черт возьми, люблю тебя больше, чем любил кого-либо в своей жизни. И как бы безумно это ни звучало, я люблю и Айлу. Я люблю вас обеих. Вы — мое будущее. Мое настоящее. Черт, почему-то кажется, что и прошлое тоже, — его губы соединяются с моими, прежде чем Кэм слегка отстраняется. — Я проведу остаток жизни, убеждаясь, что ты это чувствуешь. Убеждаясь, что она это чувствует. Я никуда не денусь. Мы? Это навсегда. Я твой. Теперь ваш с ней.
— Ты сошел с ума, — я плачу еще сильнее, прижимаясь к нему. — Но я тоже люблю тебя. Очень.
Его рука соскальзывает с моей щеки и заправляет волосы, слегка сжимая их. Он целует меня так, словно не мог целовать тысячу лет и умирает от голода.
Подняв на руки, он перекидывает меня через плечо.
— Куда ты меня несешь?
— К себе. В постель, — рычит он, шлепая меня по заднице. — Потому что если скоро не окажусь внутри тебя, я, черт возьми, сойду с ума