Плейбой
Шрифт:
Я паркую машину на подъездной дорожке Эддисон. Я знаю, что тренер приедет еще не скоро, так что теперь мне просто нужно надеяться, что ее мама не ненавидит меня так же, как он.
Я быстро ставлю машину на парковку, теряя время на то, чтобы вылезти и подойти к ее двери. Поднимаю кулак к двери, но прежде чем успеваю постучать, она распахивается, и на пороге появляется мама Эддисон.
— Мистер Харди, — говорит она, нахмурившись, в голосе звучит скрытая тревога. — Я полагаю, тренировка прошла не очень хорошо.
Я качаю головой.
— Неа.
— Так ты просто ушел? — ее брови
— Она даже не началась, — я нервно провожу рукой по голове. — Он сказал держаться от нее подальше или убираться с льда, — я пытаюсь улыбнуться, протягивая руку. — Вот я и здесь.
— Вот же упрямый осел, — бормочет она, после чего лицо становится серьезным. — Так говоришь, что ушел с тренировки… вместо того, чтобы потерять девушку?
— В общем, да, — усмехаюсь я, но в словах слышится серьезность. — Я очень надеюсь, что он позволит продолжить играть. Наверное, мог бы стать стриптизером или кем-то подобным, но хоккей звучит немного лучше, — я пытаюсь пошутить, но она закатывает глаза. — Шучу. Но да, я не перестану встречаться с Эддисон просто потому, что он считает меня подонком.
— А в действительности? — она поднимает бровь. — Ты подонок?
— Ну, не думаю, — я пожимаю плечами. — Я не варю метамфетамин в подвале, не убиваю котят и не краду у стариков… так что, думаю, все в порядке.
Она сдерживает смех, но в итоге улыбается.
— А как насчет того, что у нее есть дочь? Как ты собираешься с этим жить?
— Честно говоря, миссис ЛаКонте…
— Дженни. Миссис ЛаКонте заставляет меня казаться древней.
— Ладно, Дженни. Послушайте, я ничего не смыслю в детях. Особенно в девочках. Но хочу познакомиться с Айлой. Она значит для ее мамы все — это ясно. А наблюдение за Эддисон, когда та взаимодействует с дочерью, только заставляет любить ее еще больше. Она замечательная, — я опускаю взгляд. — Слишком хороша для меня, но обещаю, что не причиню ей боли. Впервые в жизни могу поклясться.
Она чуть приподнимает подбородок, делая вдох.
— А хоккей? Что собираешься делать с тренером?
Я выдыхаю.
— Хоккей — это мое прошлое, настоящее и, да поможет Бог, будущее. Поэтому надеюсь, что когда ваш муж увидит, что я не плохой парень, он передумает и примет идею нашего совместного будущего, — я хмурюсь. — Я не представляю свою жизнь без игры. Но, как ни странно, и понимаю, что звучит это ненормально, я не могу представить и жизнь без нее.
Она слегка улыбается, и в ее улыбке чувствуется сочувствие.
— Я поговорю с Барреном. Что касается Эддисон, то она ушла гулять с Айлой незадолго до того, как ты подъехал, — она указывает в сторону дороги. — Иди, и ты их догонишь, когда пройдут круг по району.
Не теряя времени, я отступаю назад, махая рукой.
— Спасибо! До свидания, миссис Ла… — когда она бросает на меня гневный взгляд, я поднимаю руки. — Дженни. Спасибо большое,
Дженни!
Эддисон
— И вот поэтому я больше всего люблю клубничное
Это наша постоянная тема для разговоров.
— Но вчера ты сказала, что шоколадное самое лучшее, — я смотрю на нее, качая маленькую ручку, пока мы гуляем. — И, честно говоря, я больше согласна с выбором вчерашнего дня.
— Но шоколадное иногда выглядит, как какашка. А клубничное мороженое выглядит… ну, красиво.
Я морщу нос.
— Спасибо, что обратила на это внимание. Фу.
— Не за что, — говорит она сладким голосом и начинает напевать песенку.
После размолвки с папой, мне нужно было уйти из дома. Где его сейчас нет — к счастью. Но пребывание в четырех стенах давало слишком много времени на размышления.
Размышления о том, как разочарован отец моими жизненными решениями. О том, как он, по сути, сказал, что я не способна принимать умные решения. И о том, что, возможно, Кэм забудет обо мне через неделю, и я буду выглядеть полной дурой. Не говоря уже о том, как сильно это ранит.
Дело в том, что я знаю, что немного безрассудно поступаю со своим сердцем, но все равно хочу это делать. Хочу смеяться и улыбаться с кем-то. Я скучаю по этому чувству, когда ты просто не можешь дождаться встречи, даже если прошло всего один-два дня. Я понимаю, что рискую. Рискую, скорее всего, впустую. Думаю, если сердцу суждено разбиться, то кто сделает это лучше Кэма Харди?
У него есть такой дар — заставлять чувствовать, будто я единственная девушка в комнате. Его глаза пылают, его руки охватывают мое тело. Я влюбляюсь — быстро и сильно. Единственное, на что могу надеяться — это не удариться21 головой о землю.
— Это красивый мужчина, Кэм! — вдруг визжит Айла. — Папа Брукса! — я поднимаю взгляд и вижу, что дочь права.
Кэм идет нам навстречу в серых спортивных штанах и толстовке «У Брукса». Его волосы чуть-чуть завиваются из-под кепки. На днях он говорил, что нуждается в стрижке, но, честно говоря, мне нравится, как они выглядят.
— Да. Да, это он, — я смотрю на него, смущенная.
Тренировка должна закончиться не раньше, чем через час, так почему он здесь?
— Ну, посмотри-ка. Ты даже гуляешь с ним, да, маленькая леди?
Он доходит до нас и садится на колени перед Айлой, указывая на Брукса-волка.
— О, да, — говорю я, хихикая. — Куда она, туда и он.
— Я хорошая мама, — говорит Айла очень серьезным тоном. — Мамы не оставляют малышей дома, когда идут гулять.
— Надеюсь, что нет, — говорит Кэм, улыбаясь ей. — Он должен хорошо себя вести. Я же не мог дать непослушного щенка.
— Иногда он сильно играется и грызет вещи, — говорит Айла, глядя на волка. — Но я не против.
Я качаю головой, зная, что когда она говорит, что он играется, это значит, что играется она сама. С той ночи, когда Кэм подарил эту штуку, она повсюду таскает ее с собой. Волк быстро стал ее любимой игрушкой.
— Кэм, можешь пойти с нами в парк? — говорит она своим самым милым голосом, слегка выпячивая нижнюю губу, чтобы он не смог отказать.
Кэм встает и смотрит на меня.