Плейбой
Шрифт:
.
Несколько минут спустя он уже мчится к себе домой.
— Никого нет дома, — говорит он, поднимая мою руку и прижимая губы к коже. — Ты сможешь кричать так громко, как захочешь, детка.
Я качаю головой, краснея, но это все, что могу сделать, чтобы не сжать бедра от чистой потребности. И когда вскоре после этого мы подъезжаем к дому, я с нетерпением открываю дверь.
Подбежав к передней части пикапа, он поднимает меня, неторопливо ведет к своей лестнице. Его губы на моих, даже когда пытается открыть дверь.
Я стону
Он бросает меня на кровать и, не теряя времени, стягивает джинсы и боксеры.
— Я люблю тебя, — выдыхает он, сжимая член рукой и делая несколько резких движений.
Я чувствую, как его взгляд скользит по моему телу, жадный и требовательный. Медленно, будто боясь спугнуть, Кэм снимает с меня леггинсы и трусики, обнажая бедра. Его руки, горячие и сильные, раздвигают ноги.
Его губы, влажные и нежные, скользят по внутренней стороне бедра. Я не могу сдержать крика, испуганного и вместе с тем восторженного.
Он зарывается руками под футболку, обхватывает грудь и кружит языком вокруг соска, заставляя терять голову от удовольствия. Как бы прекрасно это ни было, я хочу его внутри. Этот день был наполнен бурей эмоций, и я нуждаюсь в его тепле, силе.
— Кэм, пожалуйста… я нуждаюсь в тебе, — шепчу я, смущаясь от собственной слабости.
Я не понимаю, как могла так быстро влюбиться. Мое сердце бьется в бешеном ритме, едва ли замечая его дыхание, запах, его близость.
Кэм медленно отстраняется и, глядя мне в глаза, шепчет:
— Прости, ты просто такая вкусная, что я не могу себя контролировать.
И я снова чувствую его прикосновение, вторжение. Он подталкивает кончик члена внутрь меня, медленно, но неумолимо погружаясь все глубже и глубже. Я растворяюсь в нем, чувствуя себя полноценной, завершенной, цельной.
Я обвиваю ногами его тело, как змея, и провожу ногтями по спине, чувствуя, как тело содрогается от прикосновений. В этот раз что-то отличается. Может быть, потому что мы только что пережили первую настоящую ссору, делая этот момент еще более интенсивным. А может быть, потому что наконец признали вслух то, что знали уже несколько недель — что мы любим друг друга. Как бы то ни было, я знаю, что не продержусь долго.
Я стискиваю его бедра, толкая еще глубже. И тогда кричу, не от боли, а от восторга, от неземного удовольствия.
— Кэм, — шепчу я, прижимаясь к его плечу, а по животу пробегает волна сладкой дрожи. — Боже…
— Я люблю тебя, моя прекрасная девочка, — шепчет он, словно в трансе. — Отдайся мне. Каждый твой оргазм, каждая капля удовольствия — мои. Позволь же почувствовать это.
Его грязные слова проникают прямо в сердце, пробуждая дикую страсть. Я позволяю Кэму владеть мной, как владел моими мыслями, чувствами.
Он погружается целиком, обхватывая мою талию и бедро руками. Его тело содрогается, и он целует меня в лоб.
— Ну… Я предвещал, что это случится, когда похитил тебя, — с сарказмом бормочет он.
Я
— Конечно.
— Нет. Я думал, ты, скорее, вытащишь нож и пырнешь меня в яйца, — он целует меня в нос. — Но это намного, намного лучше.
Я отмахиваюсь от него.
— Я не такая сумасшедшая, придурок.
— Склонен с тобой не согласиться, — он прижимает меня к себе, словно не хочет отпускать. — Боже правый, Эддисон. Какой была жизнь до того, как я тебя встретил?
Я просто улыбаюсь и пожимаю плечами, не в силах сдержать глупую улыбку. Потому что, честно говоря… не знаю.
Плейбой Брукса наконец-то влюбился. И я — та самая счастливица.
Глава 20
Эддисон
Поглаживая лоб спящей Айлы, я еле слышно шепчу маме:
— Тридцать восемь.
По маме видно, что она плохо себя чувствует, но я сама изо всех сил стараюсь сдержать кашель. — Снизилось немного после «Мотрина24».
— Ты попробуй поспать. Я послежу за ней первая, — говорит мама, плотнее закутываясь в одеяло. — Наверное, предстоит еще одна длинная ночь.
В наш дом пришла гриппозная инфекция, и Айлу атаковала первой, а вчера добралась до мамы и меня. Не дай бог, папа ее подхватит. Уверена, он бы тут же слег.
И все произошло всего через пять дней после неразберихи с Кэмом и Лайлой: я вела себя, как последняя сумасшедшая. Теперь все время думаю, что это карма настигает меня за неуверенность в себе.
— Ничего страшного. Я все равно не засну, зная, что у нее такая температура, — зеваю я. — Ты ложись. Я послежу.
Мама слишком устала, чтобы спорить: кивнула и сказала:
— Разбуди меня, если ей станет хуже. Или если тебе самой. Слышишь, дочка?
— Хорошо, — говорю я, несколько раз кашлянув. — Люблю тебя.
От таких ночей я действительно понимаю, что означает «находиться в гуще событий» с маленьким ребенком. Это так выматывает. И даже если днем кажется, что все в порядке, приходит вечер, температура подскакивает и — бац! — впереди ожидает самая долгая ночь в жизни. Но как бы ни уставал, ты преодолеваешь все трудности. Ведь этот хрупкий человечек зависим от тебя.
Мама заставила папу снять комнату в мотеле. Он был зол. Не хотел оставлять семью, но мама не принимала никаких возражений. И аргумент был веский: если папа заболеет, ей придется возиться еще с одним человеком. Так что в конце концов он уступил и пошел в мотель. И как раз тогда, когда она заявила, что забронировала номер без возможности возврата денег.
На экране телефона выскакивает имя Кэма, и я не могу сдержать улыбку, хоть мне и очень паршиво.
— Алло? — отвечаю я таким голосом, словно смесь девяностолетней курильщицы и ребенка в домашних берушах.