Плиты и провалы
Шрифт:
– Что такое? – послышался хриплый голос кого-то наверняка смертельно больного туберкулезом. Противно заскрипел пол и в комнату вошел мужчина в поношенной выцветшей тельняшке. Его округлое глинистое лицо, окутанное глубокими морщинами, украшали черные грубые усы, будто бы проросшие прямиком из ноздрей. Окаймляющие подковой двойной подбородок, они напоминали поломанный трезубец, изъеденный коррозией.
– Степан! – грозно произнесла женщина. – Этот костлявый малолетний кретин опять обоссался.
– Я не виноват! – в отчаянии крикнул мальчик. Несмотря на необратимость происходящего,
Но дядя Степа был человеком твердых убеждений. Армия, из которой он с позором был изгнан алкогольным молотом, передислоцировала его тело на улицу. В прошлом Степан командовал сотней солдат, а теперь стал никому не нужным отребьем с первичными признаками разумного человека. Забытым и опустившимся, прямо с улицы его забрала к себе измученная опостылевшим бытием женщина.
– Ничего ты не понимаешь, сынок… – будто обиженно произнес Степан и со свистом занес над мальчиком армейский пояс с бронзовой тусклой бляхой. Одним стремительным движением руки он перевернул мальчика на живот и принялся наносить глухие удары по его маленькому телу, оставляя болезненные отпечатки кроваво-красных пятиконечных звезд. Изредка бляха попадала по дивану, и тогда раздавался глухой шелест металлических пружин, запрятанных под грубой и мокрой тканью, покрытой причудливыми желтыми разводами. Свист, глухие удары и пугающий старческий хрип мальчугана.
Валера хотел собрать всю свою волю в единое силовое поле и сделать хоть какую-то попытку изменить отвратное и чуждое будущее. Съежившись, он очень хотел поверить, что тоже может здесь кричать и чувствовать боль, уготованную невинному больному ребенку. В пик всей этой демонической пляски Валера вдруг понял, что является наполнителем тюбика, который небрежно выдавливается непознанным нажатием извне. Кажется, своими сигналами он все-таки что-то спровоцировал.
Он очнулся сидящим на холодном земляном полу подвала. Прямо перед ним стояла девочка. Она смотрела на него, как на поверженного после турнира рыцаря. В ее глазах читалась смесь презрения и удовлетворения.
– Не трогай его больше никогда, – слова звучали как предупреждение. Девочка топнула ножкой, всколыхнув пыльный покров этого мрачного места. Валера безмолвно признал, что сейчас он намного слабее ее.
Девочка подошла к напуганному мальчику и, взяв под руки, помогла ему подняться. Пока ошарашенный Валера пытался понять, что вокруг происходит, девочка обняла своего брата, и вдвоем они прошли прямо к выходу. Открыв со скрипом дверь и запустив в подвальные чертоги потоки дневного света, они растворились в городе. Поднявшись на ноги, Валера пошел вслед за ними медленным шагом, оставляя концентрат своих страхов дожидаться новых случайных посетителей этого места.
Когда он переступил через порог, ведущий на улицу, первым делом вновь посмотрел на небо. Кажется, над большим городом собиралась гроза. Скоро небесная атака из молний и водяных потоков обрушится на землю и в пространствах между домами станет совсем безлюдно и до мерзости мокро.
Валера поднялся по ступенькам, и перед его взором предстало полное отсутствие машин во дворе, а детская площадка выглядела совершенно новой, будто только-только над ней работала бригада строителей и ушла, так и не вытерев с ее пластмассовой поверхности строительную пыль. Удрученный, он побрел вглубь двора в поисках укрытия от грядущего шторма. Где-то между двумя домами, в окнах которых не горел свет, а у подъездов валялись окурки сигарет, он заприметил объект с крышей овальной формы. Под ним виднелись силуэты стоящих там людей. Ускорив шаг, Валера направился к ним в надежде прикоснуться к живым. Как раз в этот момент ударил ливень.
Прародители
Под металлическим мухомором стояли три человекообразных существа, облаченных в черные балахоны из блестящей материи, блики на которой мерцали так, будто были мечущимися галактиками, помещенными в двумерное пространство. Существа грелись возле изрешеченной железной бочки, из щелей которой вырывались языки пламени и мгновенно гаснущие яркие искры. Как только Валера зашел под мухомор, взоры человекоподобных существ устремились на него и внезапно шум проливного дождя стих, а на смену ему пришел треск горящих в бочке дров. Обнаружив поблизости постороннего, существа начали вибрировать, словно под балахоном у каждого скрывался стратегический рой ядовитых ос.
– Здравствуйте… – несмело произнес Валера и, окинув взглядом силуэты его потенциальных знакомых, добавил, – барышни.
Очертания человекоподобных существ действительно напоминали женщин, скрещенных с гигантскими насекомыми. Утонченные черты лица, сухие тонкие губы невыносимо яркого цвета и фасеточные глаза с манящими отблесками. Впрочем, в этих неуловимых взглядах скрывался страх и желание непрерывной атаки.
– Вечность – это смерть, Валерий Владимирович, – слащавым голосом сказала одна из них и наклонилась к бочке. Она методично раздувала бесноватое пламя, которое дарило тепло этому укромному местечку в эпицентре дворовой пустоши.
Вторая девушка сделала шаг вперед и произнесла:
– Меня зовут Сашина Дочь. В этом имени нет никакого смысла и нет никаких тайн, шифровок, посылов, измерений, намеков. Может быть – есть отец и его значительная, но не большая биологическая составляющая. Впрочем, это формальности и я никогда не видела своего отца. Наверное, он был абсолютом еще до моего рождения.
У Сашиной Дочери явно была своя история, детали которой давно позабылись.
Третья девушка вслед за своими сестрами сделала шаг вперед и хотела было что-то произнести, но ее перебила раздувавшая пламя. Вознесшись над дымящей бочкой, она прошептала несколько слов, услышать которые было суждено только Валере.
– Меня зовут Кисейная Барышня… – теперь ее голос напоминал бурлящий ручей, будто незаметно для всех она набрала в рот талой воды. Голова ее вместе со всеми голосами и звуками переместилась в подвальный водосток с ограниченным пространством для акустики.
Валера, почуяв, что новоявленные знакомые расположены к нему, решил все же поинтересоваться именем последней девушки, которая как-то боязливо поглядывала на спину Кисейной Барышни и старалась зарыться в просторный блестящий капюшон.