Плоды свободы
Шрифт:
– Я скажу тебе, где его найти, – усмехнулась ролфийка. – Ладно, милейший Тэйг, вы получили редкостный шанс добавить в ваши «Записки» исключительных подробностей. А потому наливайте и располагайтесь.
В конце концов от литераторствующего капитана была несомненная польза – он развеял погребальное уныние эрны Кэдвен и развеселил Джэйффа. А что еще нужно, чтобы оправдать существование писателя?
Аластар и Сина
– А вы, дорогое мое дитя, поедете в Амалер со мной, – сказал Аластар тоном, который с самого раннего детства вызывал
Каждое слово, словно ломтик изысканного лакомства, когда без подсказки знатока даже не поймешь, нравится тебе этот вкус или нет. Где-то на грани восторга и отвращения. Как почти все, что делают чистокровные диллайн.
«Он – диллайн, а я – нет», – поймала себя на мысли Сина, будто границу провела. И это внезапное открытие стало для княжны подлинным наваждением.
Отец – диллайн. Для Меллинтан он по-прежнему сын-предатель, прощенный, но отлученный, тот, кого богиня уже слышит, но сам навеки лишенный способности говорить с богами. Уже не одержимый Властью, но бесконечно властолюбивый.
С нарочитой любезностью князь подставил дочери свой локоть. Совсем как ручному соколу. Мол, знай свое место, птичка моя.
– И хватит уже томиться по серебряным косам. У нас и без священных особ забот хватает.
И ведь не насмехался ничуть над чувствами девушки. Лишь констатировал факт, заметный, должно быть, всем, у кого имеются глаза.
Леди Джойана (недаром ведь шуриа, а значит, видит дух) одобрительно подмигнула лукавым синим глазом и перед своим отъездом, так сказать, на прощание и долгую память, подарила княжне романчик в ярком переплете. «Искуси меня, дикарь» назывался сей занимательный опус и в красках живописал любовные похождения некоего Деспота-с-Островов. Так, всего за одну бессонную ночь, княжна Сина сделала новое открытие: оказывается, в природе существуют не только научные трактаты и теоремы, а и захватывающие романы о любви. Вот и еще одно доказательство, что быть алфер гораздо веселее, чем диллайн.
Аластар же, очутившись в комфортабельной карете наедине с дочерью, вдруг ни с того ни с сего сбросил маску хмурого, разобиженного на весь мир брюзги, которую, не снимая, носил последние два года. Он расслабился, с интересом полистал Джонин подарок, посмеялся от души над игривыми дамскими фантазиями.
– Княгини – мудрые женщины, они взялись сеять зерна симпатии к Вилдайру на самом благодатном из полей – в девичьих мечтах.
Тут он был прав. Когда все грамотные барышни Синтафа и Конфедерации грезят о серебряных косах, то сложно выставить их обладателя негодяем, достойным объявления ему войны.
– Скорее, эти сочинения свидетельствуют о немалом чувстве юмора Их Священных Особ, – сдержанно откликнулась Сина.
Аластар улыбался своим мыслям сладко-пресладко, как сытый кот… или сыч после удачной охоты, дразня в дочери неуемное любопытство, свойственное алфер в еще большей степени, чем диллайн. Он что-то задумал, что-то грандиозное и немыслимое. Что?
– Никогда не поверю, что вы увезли меня в Амалер с одной лишь целью – избавить от приязни к Священному Князю, – не выдержала и спросила княжна.
– Вот
– Теперь вы говорите загадками.
– Да какие уж тут загадки, – фыркнул Эск. – Неужели вы – умная и одна из самых высокообразованных женщин своего времени, всерьез думаете, что все кончилось с изничтожением Предвечного и магии эсмондов? Что теперь-то повсеместно наступит тишь с гладью, а также воцарится вечный мир, и просветленные народы, вдохновленные Алой Луной, дружно отправятся навстречу вселенскому счастью?
– Конечно, я так не думаю.
– Это очень мудро. Потому что кашу, заваренную вашим любезным старшим братом, отзывающимся теперь исключительно на «Гражданин Председатель», будет теперь вкушать весь континент. «Почему Янамари можно, а нам нельзя?» – спросят жители Рэнсома. А платить за «пиршество свободы» придется другому вашему брату. Как думаете, сударыня, он вот так запросто раздаст Файрист по кускам всем желающим?
Пугающая перспектива распада Северного Княжества замаячила пред мысленным взором Сины при первой же встрече с Рамманом. Председатель Никэйн, в отличие от графа Никэйна, на компромиссы шел с величайшим трудом, а о возвращении Янамари в лоно Файриста и слышать ничего не желал. И как бы сильно и преданно Идгард Эск не любил своего старшего брата, но рушить государство из-за этой любви он тоже не собирался. Поэтому возражать отцу девушка не стала.
– Не забывай также о Синтафе. Теперь, когда эсмонды лишились не только бога, но и магии, империя начнет рассыпаться, как карточный домик. Помяни мое слово, через два десятка лет Синтаф как государство исчезнет с политической карты.
Особой печали в голосе Аластара девушка не почувствовала. Напротив, весь его вид говорил об одном: князь-диллайн настроился на новый виток своей великой интриги. И ныне он хочет разыграть ее карту. Вот только как? Впрочем, разве сейчас не самый подходящий момент для прямых вопросов?
– И что же вам нужно от меня?
Экс удовлетворенно хмыкнул, оценив по достоинству ум и сообразительность дочери.
– Вы вправе судить о моих деяниях сколь угодно строго, но согласитесь, дитя, что без неких моих усилий Херевард в Янамари посреди зимы не заявился бы еще триста лет.
– Сыновья и возлюбленная в качестве живой приманки для злейшего врага, да? – в тон ему вопросила Сина.
– Что ж, – Аластар с беспечным видом пожал плечами, – пусть меня судят историографы. Я рискнул…
– Все рискнули, – уточнила строго княжна.
– И, тем не менее, мы живы. Изранены, но живы. Война, знаешь ли, дело кровавое, после нее остается много раненых и калек.
У Сины заныло в груди. Незримая битва с Предвечным никому из ее участников не обошлась даром. Пожалуй, только бравая эрна Кэдвен и ее невозможный возлюбленный-шуриа глядели друг на друга без лишних сомнений. Шуриа за долгий век смирился с естеством головореза, а ролфийка никогда не сомневалась ни в себе, ни в Джэйффе. Их образцу взаимопонимания остается только завидовать.