Плохая девочка. 2 в 1
Шрифт:
Бой продолжается еще с полминуты, а затем Кай притягивает меня к себе и помогает избавиться от халата. Наши губы встречаются, и мы отчаянно набрасываемся друг на друга. Тянем за оставшуюся одежду, стонем, впиваемся пальцами в мокрую кожу.
Не знаю, какой бывает секс у тех, кто не влюблен взаимно, но если не такой, как сейчас у нас, то зачем это вообще? Ради чего?
Мы дарим друг другу всех себя. Растворяемся друг в друге. Несемся наперегонки со своими чувствами, торопясь оказаться близко, еще ближе.
Падаем на кровать.
Вряд ли, это секс. Это что-то гораздо большее.
Наши взгляды – наивысшая степень уязвимости и доверия. Намного легче спрятать чувства или их отсутствие, просто прикрыв веки. Мы же не защищаемся друг от друга. Мы дарим себя друг другу. Полностью и безвозвратно.
С каждым толчком поцелуи становятся более жадными, а стоны более громкими. Мне хочется сказать ему о том, как мне хорошо, но вместо слов изо рта вырываются нечленораздельные звуки. Я не властна над собственным голосом. И над телом – им теперь безраздельно владеет Кай.
– Кай! – Я выкрикиваю его имя, когда он входит еще глубже и сильнее.
И, дрожа всем телом, целую его. Кай наращивает темп. Я стону. Он стонет еще громче. Между нами будто происходит соревнование – кто ярче выразит свои ощущения и эмоции. Кай рычит, а у меня перехватывает дыхание. Мое тело сотрясает дрожь. И я закрываю глаза, утыкаясь лицом ему в шею и покусывая его кожу.
Кай притягивает меня к себе и шумно выдыхает. А затем ослабляет хватку. Я глажу его спину, а он зарывается лицом в мои волосы.
Это блаженство.
Никаким другим словом не описать то, что я сейчас чувствую.
– Пойду, принесу нам попить. – Говорит Кай через минуту.
Целует меня, поднимается с кровати и идет к выходу.
– Халат. – Кричу я ему вслед, указывая на разбросанные по комнате вещи. – Или хочешь, чтобы твоя мать вернулась и застала тебя голого?
– Точно.
Он, смеясь, подбирает с пола купальный халат, неохотно натягивает на себя и выходит.
Я лежу, глядя со счастливой улыбкой в потолок, пока вдруг не слышу доносящиеся снизу приглушенные голоса. «Неужели, Рита вернулась? Боже, надеюсь, она не слышала, как мы занимались сексом!» Наверное, стоило вести себя тише.
Я встаю с кровати, накидываю халат и осторожно выхожу из комнаты. На цыпочках подбираюсь к лестнице. Оттуда видно Маргариту, стоящую посреди гостиной с моим купальником в руке.
– И что это? – Спрашивает она у сына, брезгливо морщась. – Что ты тут устроил? Черт, я так и знала, что этим все и закончится!
– Лучше следи за своим прихвостнем, – понизив голос, угрожает Кай, – какого рожна он напялил сегодня костюм Харри?!
Наклонившись, я вижу стоящего в сторонке Лео, почесывающего затылок.
– А что ему было делать? Идти в театр в своем рванье? Харри этот костюм уже без надобности!
–
– Это ты послушай сюда, сопляк. – Краснея от злости, рычит женщина. – Если уж эта курица тебе нравится, то давай, остепенись! Хватит спать со всеми подряд! Пусть деньги останутся в семье!
– Я сам решу, как поступить с этой курицей. – Четко выделяя слова, отвечает Кай.
– Не забывай, для чего мы здесь, сын. – Уже более мягко и примирительно говорит Рита, приближаясь к нему. – Я все еще раскапываю финансы Харри, и меня беспокоят некоторые бумаги, которые я нашла в его сейфе.
Кай
– Ты слишком много на себя берешь, – предупреждаю я мать, взволнованно понижая голос.
На моей коже все еще горят поцелуи Марианы, и я не хочу, чтобы эта чудесная девушка стала свидетелем грязного диалога.
– Если б ты пожил с мое, – рычит мать, оглядывая меня разочарованно, – если бы только познал все лишения, которые я терпела, то ответственнее относился бы к возложенной на тебя роли.
– Роли? – Я подхожу ближе. – Какой еще роли?
Мои пальцы сжимаются в кулаки.
– Мы должны получить то, что нам причитается. – Взгляд матери делается безумным. Она глядит на меня снизу вверх, но, очевидно, мой рост и моя сила не слишком-то пугают ее. – Плюс моральный ущерб!
– Я уже сомневаюсь в правомерности твоих претензий на имущество моего отца. – Замечаю я, качнув головой.
– С чего бы это? – Хищно прищуривается она. – Ах, ну да! Тебе же не понять, каково это – остаться одной, с ребенком на руках и без каких-либо средств к существованию! – Мать крутит в руках купальник Марианы, а затем брезгливо морщится и отбрасывает его в сторону. – Все верно, ты ведь только развлекаешься всю свою жизнь, Кай. Куда уж тебе!
– Лучше скажи прямо. – Прошу я, нависая над ее лицом. – Харри платил тебе алименты?
– Что? – Она несколько раз удивленно моргает.
Я вижу, как мать сглатывает.
– Я спрашиваю, присылал ли мой отец деньги на мое содержание?
– Жалкие копейки! – Подумав с пару секунд, выпаливает мать. – Разве на такое проживешь?
Внутри у меня все переворачивается.
– И почему ты никогда не говорила мне об этом?
– О чем? – Паника заставляет ее до последнего играть в несознанку.
– О том, что мой отец платил алименты. – Устало повторяю я. – Почему ты мне врала?
– Я? – Таращится на меня мать. – Я никогда не говорила, что он отказывался платить… Но разве эти жалкие подачки назовешь деньгами? – Она принимается ходить по комнате туда-сюда. – Харри сорил деньгами налево и направо, а нам высылал копейки! Да мне стыдно было вообще говорить о том, сколько я получаю на содержание сына!
Никогда не видел ее такой. Дерганной, отчаянно жестикулирующей, нервной. Загнанной в угол неприятными вопросами.