Плохая компания (из сборника"Завещаю свою смерть")
Шрифт:
Когда они остались с Гуровым вдвоем, Крячко спросил:
— Ну что? Может быть, по домам пойдем?
В этот момент в кабинет заглянул генерал-лейтенант Орлов.
— А я думал, вы давно дома. Смотрю — свет горит. Решил зайти.
— Работаем, товарищ генерал-лейтенант, — услужливо произнес Крячко, вскакивая с места. — Вот разрешите стульчик вам предложить, а то как-то неловко сидеть в присутствии начальства.
— Ты, наверное, и в гробу кривляться будешь, — заметил Орлов, усаживаясь на стул.
— Точно! И смерти фигу показывать!
— Ну что, орлы? — присев, заговорил Орлов строгим голосом. — У вас задержанных
— Я как раз хотел с тобой посоветоваться по этому поводу, — сказал Гуров.
Орлов недоверчиво покосился на него, однако не заметил лукавства и сказал:
— Ну, советуйся.
— Пока что есть три версии, — принялся перечислять Лев. — Первая — Щелоков. Вторая — Извеков. Версии, я считаю, равноценные. У обоих были как мотив, так и возможность. Теоретически можно допустить, что Извеков в пятницу поехал в пансионат. О том, что Гладких собирается туда, знали многие, в том числе и его семья. Приехал, выбрал подходящий момент, подошел сзади, столкнул… Правда, ему пришлось бы тщательно скрываться. К тому же ему должно было крупно повезти, потому что его никто не заметил. У Щелокова возможностей было куда больше и мотив не менее сильный.
— Ну а третья версия? — спросил Орлов.
— Это Шмыгайловский и Мищенко. Их, конечно, не было в пансионате, но ведь они могли устранить Гладких не своими руками. Даже наверняка не своими. Жалко, что я не могу проникнуть за их кулисы. Наверняка много бы интересного узнал. Особенно про дела с неким Клебановым. Хотя бы для того, чтобы определить, был ли Гладких для них настолько опасен, что они решили его убрать, — задумчиво проговорил Гуров.
Тут задумался и Орлов. Думал он долго, и было видно, что мысли его одолевают не бравурные. Наконец генерал-лейтенант поднял голову и произнес:
— Хорошо, с этим я постараюсь вам помочь. Правда, мне этот вариант совсем не нравится, но другого выхода я не вижу.
— Что ты имеешь в виду? — заинтересованно спросил Крячко.
— Есть у меня один знакомый… Приятелем, конечно, не назову, не то что другом. Но сталкиваться нам доводилось, и я даже оказывал ему пару услуг. Не очень крупных, но все же. Птица, правда, высокого полета, не хочу я ему кланяться, ох как не хочу! — чуть ли не запричитал Орлов. — Все только ради вас!
— Ну не томи душеньку, — сложил руки на груди Крячко. — Поведай нам, земным, кто этот небожитель? С кем наше начальство общается? Нам-то такой чести не удостоиться.
— Ваше же счастье, — вздохнул Орлов. — Мне такое общение тоже не очень сдалось. Но раз деваться некуда… Ну, чего ты на меня так уставился? — поморщился генерал-лейтенант под взглядом Крячко. — Это некто Вахромеев Дмитрий Петрович.
«Вахромеев Дмитрий Петрович». В памяти Гурова сейчас же возникло круглое, жирное лицо чиновника из городской мэрии. Сам он не был с ним знаком, просто доводилось видеть его физиономию на некоторых мероприятиях — на дне празднования Дня тогда еще милиции, например, на котором Вахромеев присутствовал с официальным визитом. Этот человек визуально не был ему приятен, и он понимал, почему Орлов так не хочет встречаться с ним. Однако встреча эта и впрямь могла быть полезной, посему Гуров промолчал, не вставляя никаких комментариев.
— Ладно, — вздохнул Орлов, поднимаясь. — Сегодня ничего не ждите, а завтра утром ко мне в кабинет. Там и поговорим… — Генерал-лейтенант хлопнул себя по коленке и
— Езжай, мы скоро тоже двинемся! — махнул ему рукой на прощание Гуров.
Орлов вышел в коридор, ворча про себя: «Все секреты, секреты от начальства… А потом к нему же бегут — помоги, Петр Николаевич!»
Гуров и Крячко, переглянувшись, улыбнулись.
— Сдает наш старик, — заметил Крячко. — Совсем в законченного ворчуна превращается. На пенсию пора.
— Брось, — не согласился Гуров. — Нам с тобой молиться надо, чтобы Петр как можно дольше прослужил. Это один из немногих оставшихся от прошлого времени людей, которые в работе основываются на тех же принципах, что и мы. А то пришлют неизвестно кого, из грязи в князи. Ты ли не знаешь, как сейчас предпочитают работать те, кто пробился к власти?
— Да я что, разве против? Пусть служит! — великодушно разрешил Крячко. — Слушай, может быть, и мы уже домой отправимся? Только не говори мне, что у тебя намечена операция на сегодняшний вечер, главным исполнителем которой должен быть я. — Крячко принял угрожающий вид и надвинулся на Гурова. — Мне вообще после командировки отгул положен.
— Помечтай… — усмехнулся Лев. — Ладно, расслабься, никакой операции у меня на сегодня не намечено, лишь один маленький звоночек. — Он достал свой сотовый, набрал номер и проговорил: — Клебанов Виктор Станиславович? Добрый вечер. Это вас из МВД беспокоят, полковник Гуров. Вы не могли бы завтра заглянуть к нам для беседы? Нет, что вы, просто поговорить. Да. Ну, вы уж постарайтесь, пожалуйста. В десять часов я буду вас ждать. До встречи.
И Гуров хитровато посмотрел на Крячко.
— Ну и что? — почесал тот лоб. — Зачем тебе сдался этот Клебанов, когда у нас два кандидата на роль убийцы сидят в камере? Нам осталось только определить, кто из них убил Гладких — Щелоков или Извеков. А может, оба вместе! — хохотнул он, но вдруг посерьезнел. — Слушай, а вдруг это на самом деле так?
Спонтанно возникшая версия, видимо, сильно понравилась Станиславу, потому что он даже поднялся с места и стал ходить по кабинету, бормоча:
— Вместе, вместе… — Потом остановился и круто повернулся к Гурову. — Слушай, Лева, а ведь в этом что-то есть! Щелоков и Извеков оба имели зуб на Гладких. И вполне могли сговориться. Извеков задумал — Щелоков устранил. Чем не вариант?
— Где только они могли пересечься… — с сомнением проговорил Гуров.
— Так Извеков же захаживал на работу к тестю, он сам признался, — все больше воодушевлялся Крячко. — Раз пришел, другой, потом увидел Щелокова…
— Ага, подошел к нему и сказал: «Слушай, а давай ты убьешь этого нехорошего человека!»
— Ты вечно зарубаешь на корню мои лучшие идеи, — с сожалением вздохнул Крячко. — И все-таки, зачем тебе этот Клебанов? Ты что, впрямь рассчитываешь, что он падет пред тобой ниц и, стуча кулаком в грудь, скажет: «Каюсь, Лев Иванович, давал взятку Шмыгайловскому, только не казните!»
— Ничего мне не скажет и ни в чем не покается, — кивнул Гуров. — Но так или иначе непременно сообщит Шмыгайловскому о том, что я его вызвал. А тот сообщит Мищенко, и они в результате должны зашевелиться. Чем черт не шутит, вдруг Клебанов, спасая свою шкуру, переведет на них все стрелки? Они же не знают, сколько нам известно. То есть какие-то процессы за нашей спиной непременно последуют. А мы уже будем ориентироваться по ним.