Плохая кровь
Шрифт:
Нагаи подумал, не в его ли огород опять этот камушек. Что ж, вполне возможно.
– Д'Урсо наглец, но дело свое делает. До сих пор у нас не было неприятностей с законом, его спрос самым благоприятным образом превышает наше предложение.
Старик взглянул на него исподлобья.
– А ты делаешь свое дело?
Нагаи кивнул.
– Товар всегда доставляется вовремя, клиенты не жалуются. Число отказчиков и беглых сведено к минимуму благодаря Масиро и тем людям, которых вы нам послали. За последний месяц – всего четверо, включая этих двоих. – Нагаи улыбнулся своему человеку, который неподвижно стоял на краю пирса перед испуганной парочкой. – Его они боятся
– Ах да... самурай. Годзо Масиро, так, кажется? – вымолвил Хамабути, потирая бровь. – По слухам, очень преданный человек.
– Преданней не бывает.
– Дай-то Бог, чтобы он не разочаровал тебя, – Хамабути поднял глаза.
Нагаи оперся 6 крышу лимузина рукой, в которой был зажат пистолет, и поглядел на обрубок мизинца. Давай-давай, попрекни еще.
Хамабути высморкался в бумажную салфетку, скомкал ее и сунул в мешок.
– Ладно, не будем об этом, – сказал он. – Здесь ты, кажется, хорошо справляешься со своей задачей. Я рад, Нагаи.
– Спасибо, господин Хамабути. – Но когда же, будь оно все неладно, сможет он вернуться в Японию?
Но вот лицо старика исчезло за темным стеклом, и лимузин потихоньку заскользил назад, в прибрежный туман. Хамабути – «возникший из черных туманов». Он является и исчезает без предупреждения – никто никогда не знает, на каком континенте его искать. Нагаи давно уже понял, что бесполезно следить за передвижениями босса, нечего даже и пытаться. «Я хочу, чтобы вы всегда действовали так, будто я в трех шагах за вашей спиной, – твердил старик своим людям, – ведь вам ничего не известно. Я и в самом деле могу оказаться там».
Нагаи отошел прочь от лимузина и увидел, как в темном стекле «мерседеса» отражается восходящее солнце – оно пробивалось между небоскребами Уолл-стрит на другом берегу реки. Он отвернулся от слепящего блеска и взглянул на Масиро, который давно уже на него смотрел. Нагаи кивнул, махнув рукой, в которой все еще был зажат пистолет, и зашагал к своей машине. Он очень устал. Пора с этим кончать.
Масиро поклонился господину, потом снова повернулся к молодым людям и развел их в разные стороны. Они стояли, скосив глаза на сверкающий меч, а Масиро сделал шаг назад и оказался прямо перед парнем. Нагаи услышал, как взвизгнули тормоза отъезжающего лимузина.
Внезапный сильный удар – Масиро подпрыгнул на одной ноге, занеся другую высоко вверх, и пяткой стукнул паренька по шее – был сам по себе совершенно беззвучен, насколько Нагаи мог судить. Предсмертный хрип, падение уже безжизненного тела на деревянный настил – но это уже полсекунды спустя. Только жертва может услышать короткий треск сломанных позвонков – так говорил Масиро. Почти совсем без боли. Нагаи покачал головой. Какая разница? Умирать так умирать.
Нагаи смотрел на девушку, до которой дошел наконец весь ужас происходящего, – она склонилась над телом возлюбленного, протянула руки, но не коснулась его, застыв на месте с искаженным лицом, растопыренными пальцами, ртом, раскрывшимся в немом вопле. Такое впечатление, будто она играла в теннис и собиралась отбить мощную подачу. Нагаи подумал о дочери и вздохнул. Заслонив глаза от солнца, он воззрился на впечатляющие силуэты Манхэттена. Условия контракта, дорогуша, следует соблюдать.
Тело девушки с гулким стуком рухнуло на пирс. Масиро тут же подтащил тело юноши и водрузил его сверху на девицу лицом к лицу. Парень уткнулся лицом ей в грудь, сама же она смотрела в небо, и рот ее был открыт. Казалось, она вот-вот достигнет оргазма. И тогда Масиро потянулся за сверкающим катана. Нагаи отвел глаза. Вряд ли его желудок
Вместо того он глядел на серебристые волны Гудзона и уносился в мечтах далеко-далеко. Он услышал свист клинка, ощутил, как дрогнул настил под ногами, но так и не обернулся. Сосредоточившись на тихом, баюкающем плеске реки о нижние сваи, он вновь с тоской думал о доме.
Через минуту он услышал, как закапала кровь. Непрестанная капель, быстро превратившаяся в тяжелый неровный плеск, – это кровь выливалась в реку. Нагаи посмотрел вниз. Темные струи равномерно просачивались из-под пирса – движущееся пятно на спокойных зеленовато-коричневых волнах. Он взглянул на Масиро – тот аккуратно вытирал клинок. Самурай поклонился. Нагаи показалось, что на губах его мелькнула улыбка Может быть... нет, скорее всего нет.
Теперь он уже не мог не смотреть. Темно-розовые внутренности валялись возле переплетенных друг с другом тел. Лицо девушки было забрызгано кровью. Нагаи отвернулся и схватился за дверцу автомобиля.
– Избавься от них, Масиро. Да поскорее.
– Хай.
Глава 2
Полицейский в мокрой одежде пару раз со всей силы дернул за канат и поплыл к катеру. Уцепившись за планшир одной рукой, второй, свободной, он подал сигнал крановщику. Блоки крана неспешно завертелись, натягивая провисший канат. Мотор заурчал, и через секунду хромированный бампер появился из воды, радужный от нефтяных разводов. Хотя подъем и шел медленно, вода из малолитражки выливалась такими потоками, что полицейский катер закачался. Крановщик – седой краснорожий тип в салатного цвета шапочке с трилистником на козырьке – приподнял оранжевый «фольксваген» на несколько футов над водой; с машины все еще капало. Сотрудники городской транспортной службы сновали вокруг, как муравьи. Паромы копились в порту всю вторую половину дня – им оставалась только одна пристань, и теперь обитатели Стэйтен-Айленда начали проявлять беспокойство.
Гиббонс бросил взгляд на публику, приклеившуюся к поручню парома у соседней пристани: каждый сворачивал себе шею, стараясь хоть одним глазком взглянуть на «фольксваген», и все совершенно осатанели от долгого ожидания. Гиббонс заломил шляпу назад и осклабился, показывая все свои зубы. Потом совсем снял шляпу и пригладил то, что еще оставалось от шевелюры. Какого черта им еще надо за четвертак, а?
Гиббонс отошел в сторонку и прищурился от солнца, ослепительно сверкавшего в остатках ветрового стекла «фольксвагена». Пришлось опять надеть солнцезащитные очки. Бабье лето вернулось с намерением поквитаться, но Гиббонс не обращал на жару ровно никакого внимания. Он никогда не снимал пиджака, не расстегивал воротничка, нигде не появлялся без галстука. Это было старое правило ФБР, действовавшее со времен Дж. Эдгара Гувера, и Гиббонс так долго следовал ему, что одеваться так, и только так, вошло у него в привычку.
Нравы с тех пор стали несколько раскованнее, и нигде не оговаривалось, что специальный агент не может расстегнуть воротничок, если ему невмоготу, однако Гиббонсу это просто не приходило в голову.
– Лейтенант! Лейтенант Элам! – Какой-то начальник выделился из толпы суетящихся чиновников транспортной службы и попытался привлечь внимание дежурного офицера, окликая его из-за желтой ленты полицейского ограждения, а пресловутый Элам реагировал единственно возможным в данных обстоятельствах образом. Просто не замечал поганца. – Лейтенант! Сотрудники мэрии заверили меня, что эта пристань поступит в наше распоряжение в самое ближайшее время.