Плохая мать
Шрифт:
— Я оставлю еще немного «Тайленола» на твоем прикроватном столике, — сказал он, идя с ней по коридору к открытой двери в конце.
— У меня нет прикроватного столика, — пробормотала она.
Гэвин повел ее в спальню, Сиенна держала руку у головы, пока они шли.
— Скажи мне, что у тебя, по крайней мере, есть кровать.
— Она есть, — сказала она, открыв дверь.
— Я собираюсь, э-э, сходить за дополнительным «Тайленолом» и еще одной бутылкой воды, — пробормотал он, поворачиваясь, когда она потянулась за халатом, лежащим в изножье кровати.
Когда он вернулся с лекарством, водой и холодной тряпкой, Сиенна уже лежала в постели с закрытыми глазами, ее
Он видел женщин, одетых менее скромно у бассейна отеля. Так почему же вид этой женщины в белом хлопчатобумажном халате вывел его из равновесия? Он впитывал ее, очертания ее тела под тонким материалом вызывали физическую реакцию, которую он не мог контролировать. Его всегда так сильно влекло к ней, и с первого взгляда он точно вспомнил почему. На самом деле все очень просто. Он был мужчиной. У него имелись свои предпочтения, даже если он никогда их не определял, и она удовлетворяла каждое из них. Форма ее бедер, изгиб талии, даже изящество ключиц и наклон плеч. То, как она была сформирована, говорило о том биологическом качестве, которое существовало внутри него, чтобы искать идеальную пару. Это было слишком сильно и правильно, чтобы быть замененным чем-то.
Однако, что отличало его от какого-то древнего неандертальца, так это то, что ему также нравился ее ум. Он уважал ее мнение и взгляды на жизнь. Ему нравились ее чувство юмора и приверженность справедливости. Проще говоря: для него она была идеальна.
Сосредоточься, Декер. Ты нужен ей.
Он бы даже не стал думать о «Большой любви» прямо сейчас или о том факте, что одна только мысль о нем заставляла ревность бурлить в животе Гэвина.
Он поставил «Тайленол» и бутылку с водой на какой-то учебник по судебной медицине на полу рядом с кроватью, а затем осторожно приложил холодную тряпку к ее лбу. Она вздохнула, но не открыла глаза.
— Спасибо, — пробормотала она.
— Не за что, — сказал он, поправив ткань, благодарный за то, что она позволила ему помочь ей. Что ей сейчас было нужно, так это поспать, и ему следовало оставить ее, чтобы она немного отдохнула. Но, похоже, он пока не был в состоянии встать. Не хотел оставлять ее, когда мог бы предложить хоть немного утешения.
— Я должна напоминать себе, что не стоит давить слишком сильно, — сказала она мягким голосом, когда ее глаза наполовину открылись, и она посмотрела на него. — Это недостаток. Я знаю. Но я должна была это сделать. Тогда мы были молоды. Если бы я этого не сделала…
Если бы ты этого не сделала, никто бы не сделал. Никто не стал защищать тебя, и поэтому тебе пришлось защищать себя самой.
— Я знаю, Сиенна. Я знаю, — сказал он, убрав прядь волос с ее щеки. — И это не недостаток.
— Иногда так оно и есть.
Он сделал паузу, и, хотя ее глаза были прикрыты, они пронзили его. Он знал, что она намекала на их отношения; просто не знал точно, что она имела в виду. И все же, как бы сильно он ни хотел поговорить о них — в любом контексте — сейчас было не время. Она уязвима и явно измучена, и он не хотел, чтобы она обижалась на него, когда немного поспит и придет в себя. Он не хотел, чтобы она жалела, что сказала что-то просто потому, что потеряла бдительность.
— Нет, — сказал он. — В этом твоя сила, Си. Так было всегда. Никогда не сдавайся. Продвигайся вперед, невзирая на препятствия. — Он слегка улыбнулся ей. — Тем не менее, ты все еще человек, а людям нужен сон.
Она устало улыбнулась
— Спасибо тебе, Гэвин, — пробормотала она.
Он снял ткань с ее лба и отнес в ванную, чтобы она не проснулась с липкой тряпкой на голове. Вернувшись в комнату, он начал спрашивать ее, не нужно ли ей еще чего-нибудь, прежде чем он уйдет, но, когда посмотрел на нее, она уже крепко спала с открытым ртом. Хорошо. Спи, Суперженщина. Он подошел к кровати, убрал волосы с ее лба и натянул одеяло ей на ноги.
Это движение, должно быть, разбудило ее, потому что она схватила его за руку, прежде чем он успел отойти, и, хотя она не открыла глаза, но пробормотала:
— Останься, пожалуйста, останься.
Сердце Гэвина пустилось вскачь. Остаться. Большего он и не хотел. Он обошел кровать и лег рядом с ней. Она повернулась к нему, ее тело расслабилось, когда она снова погрузилась в сон.
Он наблюдал за ней несколько мгновений. Ее ресницы затрепетали, губы приоткрылись, когда она тихо вздохнула. Он почувствовал неожиданный комок в горле и проглотил его. И это обрушилось на него, как тонна кирпичей. Он любил ее. Никогда не переставал. Он мог бы прожить остаток своей жизни, никогда больше не видя ее такой, какой она мечтала. И это могло быть в последний раз — хотя надежда удерживала его от принятия этого как реальности. Но что было правдой и известно наверняка, так это то, что независимо от того, что произойдет, он будет любить Сиенну Уокер до конца своих дней. Гэвин редко чувствовал себя уязвимым, но в тот момент он как никогда чувствовал это очень сильно. Он бы сломался, если бы снова отпустил ее.
Но она попросила его остаться. На данный момент. И это было то, что он будет делать до тех пор, пока она ему позволит.
Гэвин просыпался медленно, рассвет едва пробивался сквозь жалюзи, комната была в серой дымке.
— Мое платье было А-силуэта с фестончатым подолом и вышитыми аппликациями из сетки поверх кружев Шантильи.
Гэвин уставился в потолок, прокручивая в голове то, что Сиенна только что прошептала ему на ухо.
— Я не знаю, что означает большинство из этих слов, но звучит красиво.
Она очень тихо рассмеялась, и он повернулся к ней, обнимая. Она выглядела сонной и красивой, тени под ее глазами были гораздо менее заметными, чем прошлой ночью. По ясности в ее глазах он мог сказать, что головная боль прошла. К тому же, она только что пробормотала целую сложную цепочку слов, и он полагал, что она должна была быть в полном сознании, чтобы сложить воедино. Хотя, по общему признанию, имели ли они смысл или нет, он не мог сказать.
— Оно было… Оно было прекрасно, — задумчиво сказала она.
Он заправил прядь волос ей за ухо.
— Прости, что я оставил тебя там. Пожалуйста, прости меня. Жаль, что у меня не хватило мудрости и смелости поступить по-другому.
Хотя в комнате было почти темно, он увидел, как ее пристальный взгляд скользнул по его лицу.
— Я бы убедила тебя остаться, — сказала она. — Или я бы убедила тебя взять меня с собой. И тогда все было бы по-другому.
— По-другому хорошо или по-другому плохо?
— Я не знаю. Вероятно, немного того и другого. Может быть, одного больше, чем другого. В этом суть выбора. Вы не можете прожить две разные жизни. Вы застряли на той, которую выбрали, и пытаться представить альтернативу на самом деле бессмысленно.