Плохая мать
Шрифт:
Как только я нашел маму, то больше не мог притворяться. Мне пришлось смириться с тем, как все было на самом деле.
Так, как все было.
Это заняло у меня много времени. Годы.
Я искал маму в зале, пока другой мальчик играл в свою игру, столько гордости светилось в ее глазах. Я пошел на мероприятие, на котором, по объявлению, должен был присутствовать сам главный победитель, и мама тоже была там. Я последовал за ней в маленький грязный трейлер, где она пряталась. Как долго она
Внутри были фотографии мальчика и девочки, растущих на протяжении многих лет. На фотографиях была мама. Обнимающая мальчика. Руки, обнимающие девочку. Улыбающиеся. Так много улыбок. Там были фотографии мальчика и девочки вместе, мальчик смотрел на девочку так, словно она повесила луну и все звезды. Интересно, где она сейчас. Куда она делась? Мать, очевидно, любила ее как собственного ребенка.
Любила ее так, как не любила меня.
Ни одной моей фотографии не висело у нее на стене и не украшало столик рядом с диваном. Ни одной. Для мамы это было так, как будто меня вообще никогда не существовало.
Позже главный победитель купил ей огромный шикарный дом. Как же она была счастлива. Насколько довольна своей жизнью. Как мало она скучала по мне или сожалела о том, что сделала.
О, да, теперь я понял. И разозлился.
Я понял, что, возможно, отец был прав насчет матери. Возможно, я был единственным, кто ошибался.
Я думал об этом все время. Я думал об этом, когда возвращался вечером домой, ужинал в одиночестве за столом, где меня когда-то изнасиловали, сидел на стуле, где сидели отец и мистер Патч, когда я заколол их насмерть. Я думал об этом, когда чистил туалеты других людей и выносил их мусор.
И я начал планировать.
Я следил за матерью, гнев и замешательство шли в ногу с моим одиночеством. Главный победитель, мой брат, добивался все большего успеха по мере того, как разрабатывал стратегию и строил свою империю.
У меня не было империи. У меня не было успеха. У меня не было ничего и никого. У меня были только воспоминания, которые все еще иногда заставляли меня кричать посреди ночи. Крики, которые не слышал никто, кроме разлагающегося мешка с костями в комнате тремя дверями дальше.
Я наблюдал за матерью, гордость светилась в ее глазах, когда она смотрела на своего сына. Того, кого она предпочла мне. Того, кого она защищала.
В некотором смысле я понимал, почему она выбрала его. Должно быть, она увидела в нем все то, чего мне не хватало. У него были ее небесно-голубые глаза и ее легкий смех. Он был таким же мастером игры в карты, как и она. Он унаследовал способность без особых усилий отслеживать те, которые уже были сыграны, и интуитивно определять вероятность того, что будет разыграно следующим. Я наблюдал за ним — я понимал, что он делает, потому что видел, как мама тоже это делала. Однажды. Давным-давно. Я пытался. Я практиковался. Но у меня просто не было такого таланта.
Он был мастером игры.
Он был главным победителем.
Он был тем, кем я хотел быть.
Я был никем иным, как браком.
Позором.
Да, неудивительно, что мать выбрала его и бросила меня. Но у меня было то, чего не было у него. У меня была отцовская безжалостность. Или могла быть, если бы я очень старался. Я знал, что смогу. Потому что кипящий жар, который я чувствовал внутри себя, был яростью из-за того, что она меня бросила, когда я все еще нуждался в ней. Ярость на человека, который прожил ту жизнь, которую я должен был прожить.
Я бы начал с наказания самых первых, кого мать предпочла мне, тех, кто помогал ей укрываться и лгать. А затем я бы перешел к главному победителю и его детективу. Я бы заставил их заплатить. И я бы заставил ее смотреть это так же, как я.
О, да, я бы заставил маму увидеть меня. Я бы заставил ее посмотреть в мою сторону. Я бы напомнил ей, что матери, которые бросили своих детей на растерзание монстрам, не заслуживали жизни.
О, нет. О, Боже. Она потянулась за телефоном в заднем кармане. Ей нужно было позвонить Гэвину. Ей нужно позвонить Кэт. У него Мирабель. Она должна помочь.
Сильные руки обхватили ее сзади, и она дернулась, потянувшись за оружием, когда сильный химический запах проник в ее дыхательные пути. Она откинула голову назад, соприкоснувшись с мужчиной, который держал ее, и он издал стон, усилив хватку. Она боролась, большими глотками втягивая пропитанную хлороформом тряпку, ее мышцы становились все тяжелее и тяжелее, слезы щипали глаза, когда она отчаянно пыталась не заснуть, а бороться. Ее оружие было так близко… так близко. Она не могла заставить себя пошевелиться. О, Боже. Гэвин. Она согнулась, упав на землю, слова пришли к ней как раз перед тем, как она потеряла сознание.
— Я знал, что вы придете сюда, детектив. Я сделал ставку на это.
Глава тридцать вторая
Гэвин нажал отбой и бросил телефон на стойку, его беспокойство возросло еще больше. Сиенна сказала ему, что напишет, когда выйдет от его матери. Он усомнился в себе, подумав, что, возможно, она имела в виду, что отправит сообщение, когда выйдет из дома после душа и переодевания, и поэтому он дал ей еще немного времени, но это было полтора часа назад. Он уже несколько раз набирал номер Мирабель, но ответа не было.
Что-то случилось на работе? И все же, разве она не дала бы ему знать? Он понимал, что природа ее работы заключалась в том, что она постоянно сталкивалась с чрезвычайными ситуациями, поэтому старался не волноваться. Но у него ничего не получалось.
Его телефон подал сигнал, когда пришло сообщение, и он схватил его, увидев имя Сиенны. У него перехватило дыхание, когда он открыл сообщение, его брови сошлись на переносице.
Можешь встретиться со мной у Аргуса? Приезжай скорее. Будь один.