Плохая война
Шрифт:
Патер, бросив павезу, яростно рубился впереди строя подобранным под ногами коротким мечом и обрубком алебарды. И вот уже резерв разбит, план отступления нарушен, скоро весь город будет в руках швейцарцев, а тем, кто не успеет добежать до последнего рубежа, придется прятаться по подвалам и чердакам. Последние аркебузиры на крыше перед тем, как организованно отступить, впятером дали последний залп по швейцарцам вокруг Макса. Удачно. Макс сумел вывернуться и побежал в переулок по направлению к ратуше. Ему повезло, преследовать его не стали. Колонна остановилась на неровном перекрестке кривых улиц. Патер, держась за левый бок, медленно осел на землю, прислонившись к стене.
Бык при падении сильно ушибся и порезал голень своим же мечом. Кое-как остановив кровь, он зашел в ближайший дом в поисках перевязочного материала. Обрезал чулок по верхнему краю ботинка, отодрал от раны кусок сукна, оставшийся на голени. Со знанием дела промыл рану из попавшегося на глаза прикрытого крышкой ведра с водой. Перевязочный материал нашелся в большом сундуке с постельным бельем. Из куска простыни получилась замечательная повязка. Заодно оказалось, что простыни в этом сундуке из тонкого дорогого полотна. Толстяк сложил пачку простыней на скатерть, связал углы скатерти крест-накрест. Уходя, засунул в получившийся мешок ещё пару более-менее ценных предметов. Ориентацию в городе он потерял во время погони, поэтому решил не искать обратный путь, а выходить на звуки битвы.
За перекрестком был организован полевой лазарет. Легкораненые получали перевязку, стакан вина и возвращались в бой, тем более, что им идти туда было ближе, чем оттуда. С ранениями средней тяжести после лазарета отправлялись отсиживаться через площадь, в новое крыло резиденции де Круа. Доктор Густав с утра не мог отлучиться ни на минуту, и, вскоре после того, как резерв пошел в атаку, улучив момент, бросился по нужде в какой-то проход между домами. Сигнал об отступлении он, сидя между каменных стен, не услышал. Когда лекарь возвращался, на месте лазарета швейцарцы уже добивали раненых, Лучшее, что придумалось — спрятаться в одном из домов по соседству.
Глава 19
Штурм. Фланги
Итальянцы защищали свою часть города очень эффективно, с минимальными потерями. Но когда противник превосходит числом более, чем в пять раз, остановить его не получается. Получив команду к отступлению, они начали переходить на заранее подготовленные позиции, не торопясь и прикрывая друг друга.
Сразу после того, как саперы сколотили из досок поверх плотины подобие узкого мостика, Бурмайеру и герцогу оруженосцы подвели коней. Не теряя времени, рыцари направились на правый фланг противника, в северную улицу. Полпаттон, посчитав, что штаб пора перенести поближе к боевым действиям, тоже сел на коня и отправился тем же путем, потому что центральная улица была завалена убитыми и ранеными. Младшие командиры, осведомленные о личном враге Бурмайера, назначившем встречу на правом фланге, дали команду пропустить рыцарей вперед.
В отличие от центрального направления, второго Патера на северном не нашлось. Швейцарцы, планомерно, медленно и аккуратно, без лишних жертв дом за домом зачищали район. Соотношение потерь, тем не менее, было сильно не в их пользу, но при попытке атаковать в лоб стало бы намного хуже.
Бурмайер, герцог и Полпаттон верхом и в доспехах медленно следовали за наступающей пехотой, периодически выслушивая донесения о ходе сражения.
— Полпаттон, Вам не кажется, что ваш священник слишком уж сумасшедший даже для швейцарца? Он повел колонну в атаку всем строем под обстрелом через завалы и чесноки. Будут слишком большие потери.
— Потери будут не больше, Ваша светлость, чем если бы они наступали так, как мы здесь, зачищая дом за домом. У них будет тот же процент потерь, что и у нас, только в течение трех часов, а не целого дня. Хотя выглядит это, конечно, страшновато.
— А что по этому поводу думают ваши солдаты?
— Солдаты, — Полпаттон сделал многозначительную паузу, — не думают!
Итальянцев проинструктировали не стрелять в того рыцаря в доспехе с черно-золотым узором, которого позавчера взяли в плен на площади. Но как только в поле зрения появится другой рыцарь, наиболее вероятно, что он на нем будет какой-нибудь опознавательный знак в бело-голубую клетку, стрелять в него, забыв про все остальные цели. Для конного поединка Себастьян выбрал участок улицы пошире и поровнее, на нем специально не оставили никаких препятствий, хотя всю остальную улицу перегородили с небольшими интервалами как ниже, так и выше.
Себастьян руководил своими, стоя на балконе одного из домов, откуда открывался чудесный вид на кварталы, расположенные ниже. Джузеппе с пятью лучшими арбалетчиками занял позицию вверху лестницы, которой заканчивался ровный участок улицы, выбранный для встречи с рыцарями. Можно бы было предположить что-то вроде дуэли, но Себастьян приказал своим стрелять на поражение, как только он остановит рыцарей. Перед арбалетчиками была поставлена непростая задача — подстрелить одного из рыцарей и коня под другим, а потом быстро бежать к последнему рубежу обороны.
Швейцарцы, осведомленные о предстоящем поединке, растащили последнюю баррикаду и пропустили рыцарей. Кондотьер, едва увидев всадников, спустился с балкона и встретил их уже верхом. Вместе с ним против рыцарей выехал Луиджи. Какое-то время всадники просто обменивались ударами, в узкой улице нельзя напасть с двух сторон. За спинами двоих рыцарей терпеливо ждали своей очереди швейцарцы, впереди которых был виден всадник в хорошем доспехе и шлеме с закрытым лицом. По южной стороне улицы ещё продолжались боевые действия среди домов и дворов.
Джузеппе выстроил своих стрелков поперек улицы и крикнул «Пригнитесь, сеньор!». Марио, находящийся в шестерке лучших, неудачно выбрал место и видел рыцарей неважно, не говоря уже о том, чтобы прицелиться в уязвимое место. Приказ стрелять в одного рыцаря и не стрелять в другого, он принял как далекое от реальности пожелание и неуместную блажь командования. Когда Себастьян пригнулся, одному из противников досталось пять точных выстрелов в уязвимые места доспехов, другому один. Марио, услышав команду, прицелился и выстрелил, не задумываясь, в того ли он стреляет. Ни один из рыцарей сразу не упал, и арбалетчики немедленно начали перезаряжать оружие.
Но не успели стрелки снова натянуть арбалеты, как рыцари медленно осели с седел. Герцогу достался один болт, пробивший шлем под прямым углом и вошедший в левый висок. В Бурмайера попали остальные пять, но нанес повреждение всего один. Болт пробил ему набедренник рядом с пахом, до середины вошел в бедро и задел артерию, из которой толчками изливается кровь.
Теперь арбалетчики и Себастьян могли бы с чувством выполненного долга повернуться и отступить, но к этому времени оборона в центре была давно уже прорвана. На перекрёстке, отсекая путь к отступлению, появилась немаленькая группа швейцарцев.