Плохая война
Шрифт:
Волкова так и подмывало сказать бургомистру, что он собирается мириться с кантоном, но при отце Теодоре такого говорить было нельзя, старый поп являлся верным человеком архиепископа Ланна, а тот страстно желал, чтобы война здесь разгоралась, сильнее захватывая всё новые земли. Поэтому он сказал всего лишь:
– Дорога эта будет очень полезна городу.
– Знаю, – отвечал бургомистр. – Поэтому немедля соберу всех купцов и глав гильдий, что были заинтересованы в этой дороге, переговорю с ними и на ближайшем совете лично подниму этот вопрос. Буду уповать на то, что вам нанесено оскорбление, и требовать
– Что ж, я буду вам признателен. – Кавалер сделал многозначительный жест, недвусмысленно дающий понять, в чем будет выражаться его благодарность. – Особенно если вы преуспеете с дорогой.
– Приложу все силы, господин рыцарь, – заверил его первый консул города Малена. И кажется, говорил он вполне себе искренно.
Когда бургомистр откланялся, кавалер, и сам собираясь уходить, спросил у епископа:
– А почему же бургомистр так старается для меня?
– Ах вы наивный рыцарь, – усмехался старый поп, – бургомистр выбран совсем недавно, и выборы ему дались очень нелегко. Следующие выборы он собирается выигрывать благодаря деньгам Кёршнера, да и видимая дружба с вами ему никак не повредит. Тех, кто побеждает, все хотят видеть в своих друзьях. Так что старается он не для вас, вовсе не для вас. Но дружбу с ним вы все равно водите, он очень влиятелен сейчас да и в делах необыкновенно проворен.
Когда Волков садился в седло, чтобы ехать в трактир за своей свитой, он неожиданно подумал, что, может, и неплохо вышло, что брак с Фейлингами расстроился. Что, может, Кёршнеры ему будут много выгоднее Фейлингов. Шутка ли, десять тысяч монет на свадьбу! Да и с дорогой еще не все потеряно.
Глава 28
Признаваться в том, что Бригитт была права, кавалер не собирался. Вот еще, и так много о себе стала думать, карету ей подарил – это уже немало. Но так и было, совет рыжей красавицы оказался хорошим. Он совсем не зря ездил в город и, вместо того чтобы раздуть новую свару, кажется, наживал новых и ценных друзей.
Уже через день с утра приехал посыльный от Кёршнеров и просил узнать, будет ли угодно господам Эшбахтам и девице Урсуле Видль принять Людвига Вольфганга Кёршнера и сопровождающую его мать Клару Кёршнер. На что поступил благоприятный ответ. Сказано было посыльному, что дом Эшбахтов ждет уважаемых гостей с большим нетерпением. На что посыльный сообщил, что гости поедут к ним затемно и уже к обеду будут.
Волков звал к себе сестру Терезу и племянниц, чтобы сообщить им о деле. И когда те пришли – мать заплаканная, а девочки перепуганные, – кавалер глянул на них и охнул. У невесты, оказывается, и платья подобающего нет, и у матери ее платья хорошего нет, а что есть – старо и обтрепалось. То хоть и неплохие платья были, что кавалер покупал племянницам, но девочки давно из них выросли. А ко всему еще и обед нужно начинать готовить сейчас.
– Собирайтесь! – велел кавалер, а сам нахмурился. – Надо в город ехать за платьями.
– Пока доедете, ночь уже будет, вам и городских ворот не откроют, – сказала госпожа Ланге. – А коли и откроют, так портные все спят. – И, пока Волков молчал и хмурился, она продолжала: – Не волнуйтесь, господин
– Что ж вы, новые платья для Урсулы и Катарины и для моей сестры пошьете? – не поверил Волков.
– Катарина пусть берет платье старшей сестры, – сказала Бригитт.
– Ой, я согласна! – закричала младшая племянница.
– Госпожа Рене, сестра ваша, пусть возьмет платье у госпожи Эшбахт, они телом схожи почти, разница невелика, ее никто и не заметит.
– Берите любое мое платье, – милостиво согласилась Элеонора Августа, она взяла за руку сестру Волкова Терезу. – Пойдемте, сестра, посмотрите, что можно взять у меня.
– А я? – искренне удивлялась происходящему виновница всего переполоха, тринадцатилетняя невеста. – А где же мне взять платье?
– Вам нравится мое платье из зеленого бархата? – спросила у нее госпожа Ланге.
– Ваше платье из зеленого бархата? – Глаза Урсулы округлились. – Очень нравится. Но оно же мне велико.
– У нас есть ножницы, иголки, нитки и дворовые девки – и целая ночь впереди, мы перешьем его под вас, вы будете в нем так хороши, что жених влюбится в вас с первого взгляда. Согласны?
– Согласна, – сразу согласилась племянница. – Но, госпожа Ланге, разве вам не жалко такого хорошего платья?
– Не волнуйтесь, дорогая моя, завтра вы будете главной, а платье… – Бригитт с улыбкой взглянула на Волкова. – Думаю, что господин купит мне новое.
Господин, увидав, что все смотрят на него, молча кивнул и стал подсчитывать, что ему обошлось бы дешевле: три хороших платья для сестры и племянниц или еще одно роскошное платье для Бригитт.
А госпожа Ланге уже звала к себе Марию, велела ставить варить бульоны, кликнула мужиков, велела им забить свинью, а девке, умелой в шитье, объяснила, что надобно делать. Звала еще кого-то, распоряжаясь и распоряжаясь. И так она это умно делала, что Волкову ничего не оставалось, как сесть в свое кресло, налить пива и позвать монаха с новой книгой, которую тот купил недавно.
Все, что Бригитт задумала, все так и сделала. Придраться было не к чему. Тринадцатилетняя Урсула Видль была напомажена и нарумянена, ее волосы были помыты с яичными желтками для блеска, распущены и чуть завиты. Платье, как и ожидалось, оказалось великолепно, бархат есть бархат, и сидело на девочке изумительно. Волков хотел было сказать, что уж слишком взрослой она выглядит, но вспомнил, что девочке скоро ложиться на брачное ложе, и промолчал. Для нее посреди залы, чуть отодвинув стол к стене, поставили кресло, под ноги поместили скамеечку. Урсула все понимала и была не только на вид взрослой, но и не по годам серьезной.
– Матушка, дайте мне платок, лучше мне при платке быть. – И тут же отбросила платок, что давала ей мать. – Да нет же, что вы мне тряпку даете, мне кружевной надобно. Тетушка Элеонора, можете мне на время дать кружева? Как гости отъедут, так я вам верну.
Элеонора Августа молча отдала ей свой кружевной платок. Племянница, как и положено даме, тут же спрятала его в рукав платья, оставив небольшую часть его снаружи. Она делала все так же, как делали взрослые дамы. Девочки очень ловко перенимают все у взрослых женщин. И тут же она потребовала зеркало: