Плохие девочки попадают в Рай

Плохие девочки попадают в Рай.

Плохие мальчики – в самое сердце. Так говорит моя вроде как бести 1 Ники Савицкая, и я с ней согласна. Хорошим девочкам в «Раю» делать нечего. Особенно если это элитный ночной клуб, с высоты которого весь город виден как на ладони.

Сегодня он арендован под мероприятие: юбилей отец отмечает с размахом. Толпа гостей, большинство из которых – его сотрудники с семьями. Подобные сборища с детства нагоняли на меня тоску. Начиналось это всё на уровне ресторанов, а после – загородного дома, когда руководители всех подразделений конторы, в которой папуля был начальником, норовили потрепать меня по голове

и умиленно восхититься: «Дмитрий Семёнович, какая у вас очаровательная, серьёзная девочка!» Ладно хоть ума хватало не добавлять классическую фразу «вся в отца», потому что назвать моего отца очаровательным можно было только с большого перепоя и предварительно составив завещание. Если бы он не нашёл себя в девяносто первом в строительном бизнесе, то мог бы подрабатывать на заморозке речек в осенне-весенний период. Лично у меня под его взглядом разве что пар изо рта не шёл.

Ко мне отец относился снисходительно и безразлично – давно махнул рукой, но цапалась я с ним не столько из-за себя, сколько из-за матери. Когда-то она, будучи студенткой последнего курса медицинского института, проходя интернатуру, познакомилась с инженером высшей категории. Вряд ли тогда можно было предположить, что её будущий муж станет одним из тех, кого будут называть сильными мира сего.

В свои шестьдесят пять отец выглядел по меньшей мере лет на десять младше: высокий, подтянутый, импозантный мужчина. Ничего удивительного в том, что на него западали и вешались дамочки всех возрастов, а папуля никогда не отказывал себе в подобных развлечениях. Что самое паршивое, мама об этом знала и молчала. Она относилась к тому типу женщин, которые всю себя посвящали семье, предпочитая лишний раз сходить с дочерью на прогулку, чем посидеть с подругами. Такие люди более ранимы и беззащитны, несмотря на всю их кажущуюся внешнюю силу.

Я слышала, как мама плачет в спальне, чуть ли не с того дня как сказала «агу», поэтому с момента осознания себя как существа разумного у меня начались отчаянные контры с отцом. Учитывая тот факт, что воспитывала меня преимущественно мама, я для родителя со временем стала досадным недоразумением. По его мнению, я была недостаточно женственной (читай, недостаточно под него прогибалась). Вместо того, чтобы увлекаться танцами, я ходила на лазертаг, лучшим другом до шестого класса у меня был парень не из самой благополучной семьи. Позор на отцовскую стильную проседь. Правда, никто до сих пор не в курсе, что мы с этим самым парнем собирались сбежать в ЛА 2 и начать новую жизнь вдвоём. Диму от меня отвадили через пару месяцев недовольства отца (как обычно, с его родителями «просто поговорили»). Через пару лет Дима собрался бежать в ЛА с девчонкой из параллельного класса, а к концу школы спился, и это последнее, что я о нем слышала.

Когда мне исполнилось четырнадцать, мама умерла. Рак не щадит даже близких сильных мира сего. К такому подготовиться невозможно, но это произошло настолько быстро, что надолго выбило почву у меня из-под ног. И в этот самый момент отец решил, что пора взяться за моё воспитание самому.

Он всегда считал меня пацанкой, слабовольной, неспособной даже на мало мальское сопротивление чужой воле, но в попытке перекроить меня под себя обломался в лучших порывах души. Надо отдать ему должное, папуля держался почти два года. Это выливалось в конфликты, после которых я сбегала из дома, его люди находили меня в квартирах друзей, ночных клубах самого разного уровня: вытаскивали чуть ли не за волосы, заламывая руки и затыкая рот, потому что я брыкалась, пиналась, орала, вспоминая отца и свору его цепных псов таким отборным матом, от которого у неискушенных вяли уши. Друзья и подруги у меня менялись часто – хотя бы просто потому, что их родители, а зачастую и они сами, не выдерживали такой дружбы.

В итоге отец понял, что проще будет оставить меня в покое, поэтому в настоящий момент у нас с ним сохраняется негласный нейтралитет: он не трогает меня, я не порчу ему репутацию. Для всех я примерная дочь, которая готова пойти по стопам

отца (то есть работать юристом в его большом бизнесе). О другой стороне моей жизни мало кто знает. Отец не планирует передавать мне своё дело. Для этого у него есть сын от второго брака, которому уже десять лет. Его воспитанием он занимается лично. Бедный ребёнок.

Иными словами, сейчас я живу в квартире, которую мне купил папочка, на его деньги, езжу на тачке, которая тоже его откуп, абсолютно не заморачиваюсь по поводу того, что буду делать дальше и не мучаюсь совестью золотой девочки. С отцом мы видимся по таким вот большим праздникам – на которых я обязана присутствовать и не выделываться априори. С его новой женой мы друг друга тихо ненавидим и предпочитаем лишний раз не пересекаться. Оно и понятно – она видит во мне угрозу своему сыночку, а я в ней – одну из тех сучек, которые стоили моей матери нервов и жизни.

Каждый отцовский день рождения – это вечер, выкинутый из жизни, и испоганенное настроение. Я не могу выдерживать эту толпу напыщенных бумеров-лицемеров больше чем сорок минут без перерыва, посему к принятому мной ещё перед праздником алкоголю во время каждой новой паузы добавлялся особый вейп, и мне становилось всё лучше и лучше. К счастью, отец предпочел традиционному застолью классический фуршет, что избавило меня от пытки общения с его гостями и родственниками, с которыми я могла бы оказаться за одним столом, и только одно омрачало мою радость: предстоящий тост.

Нет, наболтать я могла много чего, но к тому моменту, как мне предстояло его говорить, моё сознание уже отказывалось исправно функционировать, плюс к тому на ногах я держалась исключительно из спортивного интереса. Обеспечив своё устойчивое положение стенкой, я доблестно ждала, когда тамада подойдёт ко мне с микрофоном, чтобы отбрехаться насквозь пропитанной фальшью тирадой и страшилась этой минуты практически как Судного дня. Когда ведущий направился в мою сторону, я вся подобралась, насколько представлялось возможным, но… по дороге он свернул к другой жертве, на ходу вещая о том, что слово предоставляется некоему Андрею Николаевичу Шмелёву, папочкиному партнёру по бизнесу, а если быть точным – представителю компании-инвестора.

Я облегченно вздохнула и подумала, как будет здорово, если меня обойдут милостью тоста совсем. Ещё пара часов, и можно благополучно свалить. На этой мысли у меня случилось заедание, как у поцарапанного диска, которые я слушала в детстве: свалить, свалить, свалить…

Всему виной оказался вышеупомянутый Андрей Николаевич, потому что когда он заговорил, я замерла в той позе, в которой находилась до этого. Не то чтобы я западала на мужиков с первого взгляда, но это… этот… это… этот…

Понемногу приходя в себя, я всё-таки сумела сформулировать, свои эмоции по его поводу и охарактеризовать одним словом: шикарный. Он, то есть этот самый Шмелёв – ростом не уступающий папочке, темноволосый с тёмными глазами (отсюда разглядеть было невозможно, но в уме я уже перебрала все возможные оттенки и нашла, что ему пошёл бы ярко-синий) – выглядел как голливудский актёр или модель. А какой у него был голос: низкий, обволакивающий бархатистый баритон … Бляа-а-а-а-адь! Я не прислушивалась к тому, что он говорит – при всём желании не могла сосредоточиться, потому что все мозги сейчас спустились на несколько этажей ниже. Перед глазами уже замелькали кадры, как все уходят, а он подходит ко мне, выдёргивает из-за стола в этом самом зале, впивается яростным поцелуем в губы, а потом мы с ним трахаемся прямо на фуршетном столе. Нераскрытым оставался только один момент: кой хрен я так набралась… и следом: не надо было курить вейп с травкой так часто.

Не знаю, как я дотерпела до того момента, как раздался звон бокалов, но после наскоро опрокинутой в себя очередной порции безумно дорогого шампанского, мгновенно ретировалась сначала к скоростным лифтам, а потом на улицу. Вероятно, моя траектория слегка отличалась от заданной траектории трезвого человека, потому что я ловила на себе недоуменные взгляды всех, кому посчастливилось оказаться на моем пути.

Холодный сентябрьский воздух ударил по одурманенному сознанию, помогая временно прийти в себя. Я полезла за своими вейпом, спустя минуту уже с наслаждением втянула в себя холод с терпким ароматом травки и, запрокинув голову, расхохоталась. Это ж надо так обдолбаться – повестись на первого попавшегося, хотя и бесспорно красивого мужика. Да как повестись! Я всё ещё ощущала пульсацию между ног. И всё это в то время, как дома ждёт не дождётся Никитос.