Плохие парни по ваши души
Шрифт:
Моя сперма выливается на ее гладко выбритый лобок.
— Черт, черт, — возбужденно произношу я.
Анна тянется, чтобы поцеловать меня. Я дарю ей незабываемый глубокий поцелуй. Ее грудь вздымается, и я не могу отказать себе в желании вновь ласкать эти совершенные соски.
— Да, малыш, вот так, — шепчет она, выгибаясь мне навстречу.
Я обхватываю ее руками и снова закрываю глаза.
Анна что-то говорит мне, но я не слышу ее. Перед моими глазами снова застывает образ Джейн Мортис, и я совершенно
— Росс.
Джейн должна держаться подальше от моего брата.
— Росс!
Она должна держаться подальше от нашей семьи.
— Мне больно, Росс! — до меня доносится крик Анны, и я распахиваю глаза.
Я слишком сильно кусаю ее.
Анна смотрит на меня в полном недоумении.
— Какого черта? — спрашивает она, держа руку на моей груди, отталкивая.
Я не могу шевелиться какое-то время, а потом отстраняюсь от девушки. Она удивляется сильнее.
— Тебе пора, — хриплым голосом произношу я и застегиваю молнию на брюках.
— Что? Почему?
— Просто уходи, Анна. Я закончил. Ты мне больше не нужна… Сегодня, — добавляю непринужденно спустя несколько секунд.
Анна — не из тех девушек, которых после таких слов закатывают истерики. Она реагирует на наши отношения адекватно и спокойно.
— Окей, — неопределенно отзывается девушка и сползает с тумбы.
Анна поднимает с пола свои трусики и натягивает их.
А затем направляется к выходу.
— А как же… — начинаю я, но слышу громкий хлопок входной двери. — Твои вещи…
Анна ушла.
ПЯТАЯ ГЛАВА
Анна
Мама затягивает пояс на красном халате потуже и поворачивается к плите, чтобы продолжить готовку завтрака для меня. Глядя на нее, я обуваю кеды, прыгая по ступеням лестницы на одной ноге.
— Доброе утро, — говорит она без энтузиазма.
— Доброе, — я хватаю пончик из вазы для фруктов и сминаю его буквально за пару секунд.
— Не перебивай аппетит! — мама все так же повернута спиной ко мне.
— Я опаздываю на занятия , — начинаю я, глядя на ее растрепанный светлый затылок.
— Нам надо поговорить, Анна, — у нее светлые глаза, но когда она сердится, они приобретают темный оттенок.
Прямо как сейчас.
— Я опаздываю на занятия , — повторяю я, пожимая плечами.
— Ты, черт возьми, съешь свой завтрак и выслушаешь меня! — строго заявляет мать.
— Кто-то встал не с той ноги? — ухмыляюсь я, намеренно пропуская мимо своего внимания ее вспыльчивость.
Мама не отвечает, я поднимаю руки в качестве примирения и сажусь за
— О чем пойдет речь? — уточняю равнодушно и закидываю ноги на стол.
Мама тут же оборачивается на звук и пронзает меня взглядом: «Черт-подери-красавица-ты-когда-нибудь-нарвешься». Я растягиваю губы в непринужденной улыбке и убираю ноги.
— Если я опоздаю на лекцию профессора МакКолла, это будет на твоей совести, — бормочу, протягиваю руку и отпиваю из стакана холодное молоко.
Мама отворачивается и выключает плиту. На кухне витает неприятной запах подгорелой еды, и я морщу нос. Готовка не входит в список талантов моей матери.
— Ты не можешь встречаться с ним, — заявляет она.
Какое-то время я сижу в ступоре и пытаюсь понять, что значат ее слова.
— Тебе пора прекратить смотреть свои сериалы, — с насмешкой в голосе отвечаю я. — Ты ведешь себя, как одна из героинь подобных маразматических шоу.
Мама игнорирует мою саркастическую шутку и нервно перемешивает деревянной лопаткой жалкое подобие нормального завтрака.
— Ты ведешь себя несерьезно, Анна, — укоризненным тоном произносит она.
О, вот как?
— О чем вообще разговор? — ее ходьба вокруг да около начинает сердить меня. — В чем проблема?
Она фыркает, и я пытаюсь угадать, что взбрело ей в голову на этот раз.
— Как будто ты не знаешь, — ворчливо говорит она и подходит к столу. Мама перекладывает рагу (хотя я не уверена, что это именно рагу) на тарелку и громко ставит ее передо мной. — Ешь.
— Я не голодна, — отодвигаю тарелку. — И нет, я не знаю.
Мама недовольно поджимает губы и скрещивает руки на груди.
— Ты обещала, что не будешь спать с ним, — прямо выдает она.
Я давлюсь воздухом и начинаю громко кашлять.
— Что? — хриплю я, все еще пытаясь избавиться от комка в горле. — Знаешь, о таких шокирующих вещах не стоит говорить с утра пораньше.
Мама наклоняется и ударяет ладонью о поверхность стола. Тарелка жалобно вздрагивает, издавая неприятный звенящий рокот.
— Не надо делать из меня идиотку, — сквозь зубы произносит она, и я вжимаюсь в стул под ее пристальным взглядом.
Закусываю губу в смущении, мои глаза бегают, осматривая забитую барахлом кухню в темных тонах, на потолке которой количество трещин я выучила наизусть.
— Не начинай, — мямлю я и медленно встаю из-за стола.
— Нет, — ее гортанный голос заставляет меня вздрогнуть и замереть. — Ты выслушаешь меня, Анна Элизабет Гарнер.
Я кривлю лицо, когда она произносит мое имя полностью.
— Ты сошла с ума, — мама обходит стол и нависает надо мной, словно купол тьмы и разочарования, намереваясь уничтожить всю мою уверенность и превратить ее в пыль тщетности. — Ты понимаешь, насколько глупо поступаешь, ошиваясь с ним? — она выделяет каждое слово.