Плохой
Шрифт:
Итак, он хочет заставить её ревновать… и использует меня для этого.
Почему это меня раздражает? Не то чтобы я ожидала, что ко мне будут относиться как к кому-то другому, а не как к одной из его грёбаных пешек.
Ронан и Николай обсуждают что-то на беглом русском. Николай кажется взволнованным. Ронан… ну что ж, это Ронан. А Анастасия смотрит на меня так, словно я сам дьявол. Я снисходительно улыбаюсь ей в ответ, отчасти надеясь, что она попытается ударить меня. Я бы переломила её тощую задницу, как веточку.
— Было приятно познакомиться
— И мне. — Я демонстративно медленно подхожу к нему и целую в щеку. — Ты знаешь, что твоя жена трахается с Коулом? — шепчу я, всё ещё улыбаясь. Он напрягается, и я отступаю назад. Щёки Николая краснеют, челюсть подёргивается. О, он вне себя от ярости. Мой желудок трепещет от возбуждения. Не могу объяснить тот экстаз, который возникает, когда рушатся идеально продуманные планы Ронана.
Ронан берёт меня за руку и тянет в сторону улицы, в то время как служба безопасности Николая направляет его и Анастасию к ожидающему внедорожнику. Как только мы оказываемся в машине, Ронан поворачивается ко мне, его пальцы собственнически обхватывают моё горло. Его пристальный взгляд сверлит меня, в то время как свободная рука шарит по дверному карману. Я смотрю через его плечо, как он достаёт револьвер. Он взводит курок и, не говоря ни слова, прижимает его к моему подбородку. Я запрокидываю голову, глядя в его неумолимые голубые глаза, и моё сердце пускается вскачь.
— Собираешься застрелить меня? — говорю я, заставляя свой голос оставаться ровным, и приподнимаю бровь.
— А разве не должен? — его губы изгибаются в улыбке.
— Не то чтобы у меня было право голоса в этом вопросе, — бормочу я. Прохладный ствол пистолета сильнее прижимается к моему подбородку, и я стискиваю зубы, отказываясь разрывать зрительный контакт с ним.
— Зачем ты ему сказала?
Я пытаюсь сдержать свой гнев, правда пытаюсь, но вопрос застаёт меня врасплох, в порыве ярости вырывая его на поверхность.
— Потому что я, чёрт возьми, могу. Я не твоя комнатная собачка, чтобы командовать мной, использовать и расхаживать перед твоей шлюхой средних лет, независимо от того, насколько сильно ты думаешь, что это так. — Я выдыхаю. — Может быть, мне просто нравится надирать тебе жопу, Русский. Любым способом, каким только могу.
Наступает пауза, на мгновение его челюсть сжимается. Внезапно из его груди вырывается медленный смешок.
— Ты гораздо больше похожа на мою собачонку, чем думаешь. Я надеялся, что ты настроишь его против себя, и ты танцевала, как марионетка на моих ниточках. — Он опускает пистолет, убирая прядь волос с моего лица, прежде чем схватить подол моего платья. Он задирает его мне на ноги и засовывает пистолет мне между бёдер, пристально глядя на меня. Ожидая. Наблюдая. Мой пульс стучит в ушах, и сладкий выброс адреналина струится по моим венам. Похоть и ярость кружатся и сливаются воедино, пока не сжигают меня, ад желания и ненависти в равной мере. Я раздвигаю бёдра, и его губы приподнимаются.
— Что же мне с тобой делать, маленькая кошечка? — он засовывает ствол под кружево моего нижнего белья, проводя холодным металлом по моей киске. Я резко
Моя свободная рука скользит по его предплечью, и я хватаю его за запястье, притягивая его к себе, одновременно двигая бёдрами. Дуло пистолета скользит внутрь меня, холодный металл соприкасается с горячей плотью. Я прикусываю губу и откидываю голову назад. Низкое рычание вырывается из груди Ронана, и звук этой крошечной потери контроля делает меня ещё более горячей и влажной. Этот смертельный танец — он ни на что не похож. Я могу ненавидеть Ронана Коула, но он заводит меня так, как никогда не заводил и не будет заводить ни один мужчина. У него есть власть надо мной. Мы оба это знаем, и всё же я буду отрицать это до того дня, когда я ему, несомненно, надоем и он пустит пулю мне в лоб.
Глава 16
РОНАН
«Desperado» — Rihanna (трек)
Кончик заряженного пистолета исчезает внутри неё. Мой пульс бешено колотится в груди. Мой член умоляет меня трахнуть её. Сглотнув, я отрываю взгляд от этого захватывающего зрелища и смотрю на Камиллу. Её голова запрокинута назад, глаза закрыты, а нижняя губа зажата между зубами. Она прижимается к пистолету, всё ещё зажатому в моей руке, когда её ноги раздвигаются ещё шире.
Такая бесстыжая.
Я борюсь с собой, моя кожа разжигается до невыносимого уровня. Первобытный самец во мне кричит, требуя освобождения, и он побеждает. Без колебаний я убираю пистолет, хватаю её за горло и толкаю на пол лимузина, устраиваясь между её раздвинутых бёдер. Тепло её киски просачивается сквозь мои брюки, когда я прижимаюсь к ней. Мои пальцы сжимаются на её горле, подёргиваясь, когда я провожу носом по её шее. Сев, я провожу пистолетом по её бедру, по боку. Её горло всё ещё в моей хватке, когда я провожу пистолетом по её щеке к этим идеальным красным губам. Они раскрываются и с лёгким стоном засасывают мокрый ствол в рот.
— Каково на вкус? — шепчу я, мой палец лениво лежит на спусковом крючке. Мой взгляд падает на заживающую рану у неё на груди, и я не могу не вспомнить, как порезал её. Честно говоря, я едва в состоянии сдерживаться. Это прелюдия. Это очень опасная прелюдия. Она принимает то, чего любой другой боялся бы, и это пьянит меня от вожделения, желания и нужды. Она полна самой прекрасной формы безумия, и я хочу принять её. Я вынимаю дуло пистолета у неё изо рта, наблюдая, как её язык скользит по концу ствола.