Плохой
Шрифт:
Официантка приносит счёт. Ронан бросает пачку рублей на стол, вскакивает на ноги и уходит, едва взглянув в мою сторону. Я следую за ним к выходу из ресторана, потому что, что ещё мне оставалось делать? Ледяной воздух обвивает меня, как только я выхожу на улицу. Я прижимаю подбородок к груди, пытаясь согреться, и натыкаюсь на что-то твёрдое. Ронан резко оборачивается и заключает меня в объятия. На секунду я напрягаюсь. Он сияет, прежде чем крепко обхватить меня рукой за поясницу. Его губы касаются моей щеки, его тёплое дыхание овевает мою холодную кожу. Я чувствую, словно получаю удар хлыстом от его горячих и холодных эмоций.
—
Моё сердце бешено колотится в груди, когда я медленно поднимаю взгляд. Его голубые глаза пригвоздили меня к месту, когда он провёл кончиками пальцев по моей щеке.
— Что ты делаешь? — спрашиваю я в замешательстве.
Он отвечает с ухмылкой, которая является чистым грехом, затем наклоняется, пока его губы не оказываются всего в одном дыхании от моих.
— Улыбнись в камеру, маленькая кошечка. — Камера? Боже, какой же он осёл. Я толкаю его в грудь, но он отказывается меня отпускать. — Давай не будем ссориться, — говорит он.
— Пошёл ты нахуй, Русский! — Мне удаётся вырваться от него и броситься к машине, но он стоит за мной, смеясь. Водитель спешит ко мне и открывает дверь. Я забираюсь внутрь, за мной следует Ронан, и дверь захлопывается. — Знаешь, — я села, — я не против, чтобы меня использовали, но небольшое ебучее предупреждение, прежде чем ты атакуешь меня на улице, было бы неплохо. — Сердитый выдох вырывается из моих лёгких, но, конечно же, Ронан меня не замечает.
Я хочу подобраться поближе. Мне нужно, чтобы он хотел меня. Искренне хотел меня. Мы оба запутались в схемах поверх схем. Он использует меня, я использую его. Здесь нет никаких линий, только чернильно-чёрные пятна, маскирующиеся под какую-то форму цивилизованной войны.
Так что, похоже, здесь нет никакой чести, лишь грязная тактика.
Глава 18
РОНАН
«No Retreat» — Joe Marson (трек)
Утреннее солнце танцует над моим столом, пока я сижу и смотрю запись с камеры наблюдения, на которой запечатлена спящая Камилла. Я даже наслаждаюсь вот так шпионя за ней… Она ворочалась с боку на бок. Металась. Я откидываюсь на спинку кресла, мне любопытно, о чем она видит сны. Лёгкий трепет пронзает меня, когда она резко выпрямляется на кровати, её грудь неровно вздымается. Я могу лишь надеяться, что я монстр из её ночных кошмаров, это было бы такой честью.
В комнату входит слуга, и я выключаю экран. Я наблюдаю за ним, когда он пересекает комнату, но его глаза по-прежнему устремлены в пол. Не говоря ни слова, он ставит поднос с моей утренней газетой и кофе на край стола и уходит. Я сразу же переключаюсь на раздел о бизнесе, улыбаясь, когда мой взгляд падает на прелестную фотографию, на которой мы с Камиллой возле ресторана, мои губы прижимаются к её нежной шее. На её щеках появляется лёгкий румянец, в котором я нахожу глубокое удовлетворение. Над фотографией заголовок: «Остаётся ли бизнес-магнат Ронан Коул самым завидным холостяком России?»
Я смеюсь. Если бы только эти женщины знали, что на
— Да?
— Зачем тебе это, Ронан? — кричит Ана между всхлипываниями. — Как давно вы с ней встречаетесь?
Я нахожу забавным, что женщина, у которой был роман на стороне, может указывать на меня пальцем.
— Недолго, — отвечаю я. Ещё одно жалкое рыдание передаётся по связи. — Ты не можешь на меня сердиться. Ты замужем, Ана. Замужем! И твой муж знает о нас.
— Но я люблю тебя.
— И что же мне теперь делать? Сидеть и ждать тебя? Ты не можешь оставить его. Он никогда не позволит тебе уйти, я просто пытаюсь…
— Ты спал с ней?
Мой желудок трепещет от возбуждения.
— Ана…
— Ты трахал её?
— Я просто пытаюсь забыть тебя. Моё сердце разбито, Ана, это правда так, потому что я никогда не смогу по-настоящему обладать тобой. — Ложь. Всё это такая милая, прелестная ложь. — Я больше не могу этого делать, — говорю я и вешаю трубку. Любовь — это жалкая эмоция, которой слишком многие люди позволяют управлять собой.
Улыбаясь, я беру телефон и набираю номер Игоря. Раздаётся один гудок.
— Да, босс? — говорит он.
— Когда будет готов самолёт для вылета в Китай?
— Два часа.
— Очень хорошо. Запри котёнка, пока меня не будет, хорошо?
— С удовольствием, — отвечает он, и я вешаю трубку.
Телефон снова гудит, на экране высвечивается имя Аны. Я отключаю звонок, барабаня пальцами по столу и размышляя о том, что на самом деле правит миром — деньги или любовь. В конце концов, любовь — это то, за что велось множество войн, и притворяясь, что это эмоция, на которую я способен, я сам развязал много войн. Возможно, именно так я начну и эту…
***
Маленький китаец пропускает нас с Донованом через металлические двери. Мы идём по длинному коридору к другому ряду дверей. Раздаётся звуковой сигнал, двери распахиваются в тёмную комнату, и оттуда доносится запах пороха. Загорается свет, и я делаю глубокий вдох, сияя. Комната до краёв забита ящиками с боеприпасами.
— Так приятно видеть, что поставки из Мексики стабильны, — говорю я.
Нас ведут в другую комнату, и мужчина вводит пароль, прежде чем замок щёлкает. Дверь открывается, и облако холодного тумана клубится в дверном проёме, когда мы входим внутрь. Прохладный воздух пробуждает меня, и затем мой взгляд останавливается на трёх маленьких стеклянных коробочках, стоящих посередине стола. Внутри каждой коробки находится серебристая торпеда размером не больше ноутбука. Моё сердце учащённо бьётся, возбуждение разливается по крови, как смертельная доза героина.
В комнату входит ещё один мужчина в белом лабораторном халате, откашливается и протягивает мне руку.
— Я Чен Су. Очень приятно познакомиться с вами, мистер Коул. — Я пожимаю ему руку, мои глаза всё ещё прикованы к блестящим предметам. Честно говоря, я едва сдерживаюсь. — Мощность каждой бомбы, — говорит он, — составляет сто пятьдесят мегатонн. В два раза больше, чем у самого крупного ядерного оружия, когда-либо взорванного. Дьявольская пыль, которую вы добывали, оказалась очень мощной. — Он сияет, довольный собой.