Плоть и кровь
Шрифт:
— Думаю, он у себя.
Джордана вошла в свою каюту. На столике возле кровати горела лампа. На покрывале лежали аккуратно сложенные халат и ночная рубашка. Джордана медленно разделась. Она чувствовала себя выжатой, как лимон. Опять разболелась щека.
Джордана вошла в ванную, достала из аптечки флакон «перкодана», бросила в рот пару желтых таблеток и запила водой. Потом взглянула на себя в зеркале. Надо бы снять косметику, но у нее уже не было сил.
Она вернулась в спальню, облачилась в ночную рубашку, устало забралась в постель и закрыла глаза, чувствуя, как боль потихоньку отпускает. Джордана уже задремала, когда вдруг отворилась дверь. Она открыла глаза. На пороге стоял Бейдр, все еще одетый, и упорно молчал. Наконец, он открыл рот:
— Я хочу, чтобы мальчиков привезли сюда к девяти часам утра.
— Хорошо, Бейдр, я распоряжусь. Это будет просто чудесно. Мы так давно не были все вместе.
Муж остался холоден и совершенно безразличен.
— Я говорю о мальчиках—не о тебе.
Она промолчала.
— Я верну их в среду.
— Вряд ли ты успеешь за это время свозить их на Капри.
— Капри отменяется. Рано утром в понедельник мне нужно быть в Женеве. Просто прокатимся до Сен-Тропеза и Поркероля.
И закрыл за собой дверь. В комнате снова стало темно. Джордана посмотрела на светящийся циферблат. Было уже пять. Она потянулась за сигаретой. Слишком поздно ложиться спать, если к девяти часам нужно доставить детей на яхту. Джордана включила свет и вызвала звонком горничную.
Пожалуй, сейчас лучше всего одеться и вернуться на виллу. В семь проснутся мальчики. Она еще успеет выспаться. После их отъезда.
ГЛАВА XI
Майкл Винсент заглянул в ресторан своего отеля. Его глаза опухли после бессонной ночи, испитое лицо заострилось. Он сощурился, стараясь разглядеть в залитом солнечным светом зале Юсефа. Тот ждал за столиком у окна, свежий и чисто выбритый, с ясным взглядом. Перед ним настолике лежал бинокль. Он улыбнулся Винсенту.
— Доброе утро.
— Доброе, — буркнул тот, садясь за стол и отчаянно мигая. — Как это вам удается? Вы, наверняка, легли не раньше пяти, а сейчас 9.30, и вы опять свежи, как огурчик.
— Будешь как огурчик, если шеф поблизости, — Юсеф протянул Майклу бинокль. — Вон он, катается на водных лыжах.
Винсент отрегулировал бинокль так, что очертания яхты стали четкими и ясными. По водной глади залива несся глиссер, а за ним, одной рукой натягивая бечеву, скользил Бейдр. Другой рукой он придерживал сидевшего у него на плечах маленького мальчика.
— Что это за ребенок? — полюбопытствовал режиссер.
— Младший сын шефа, Шамир. Ему четыре года, его назвали так в честь дедушки. Старший, принц Мухаммед, сам держится на водных лыжах. Видите, позади отца? Ему исполнилось десять.
Следя за Бейдром, Винсент не обратил внимания на второй глиссер и второго лыжника. Он повел биноклем в тусторону и поймал в окуляр мальчика—уменьшенную копию отца, такого же стройного, мускулистого и спортивного. Так же, как Бейдр, он одной рукой держался за бечеву.
— Принц Мухаммед? — удивился Винсент. — А что, разве Бейдр…
— Нет, — быстро ответил Юсеф. — Отец Бейдра — двоюродный брат принца Фейяда. У того нет прямого наследника, поэтому он назначил своим преемником старшего сына Бейдра.
— Потрясающе! — Винсент поставил бокал на стол и спросил, завидев приближающегося официанта: — Сейчасне слишком рано для «Кровавой Мери»?
— Здесь никогда для этого не рано, — усмехнулся Юсеф бросил официанту: — «Кровавая Мери»!
После того, как заказ был выполнен, он подвинулся поближе к Майклу.
— Прошу прощения, что так рано поднял вас с постели, но позвонил шеф и сказал, что мы с ним должны будем срочноуехать на несколько дней, вот я и счел необходимым завершить наши переговоры.
— Я думал, мы уже обо всем договорились.
— Почти обо всем, — мягко возразил Юсеф. — Кроме суммы комиссионных вашему агенту.
— У меня нет агента. Я всегда сам веду свои дела.
— На этот раз он у вас есть. Понимаете, это дело привычки. Привычка имеет колоссальное значение в нашей жизни!
Винсент начал догадываться, куда он клонит, но хотел услышать от него самого.
— И кто же мой агент?
— Ваш самый горячий поклонник, — учтиво произнес Юсеф. — Человек, который рекомендовал вас на эту работу. Я.
Продюсер в задумчивости отхлебнул «Кровавой Мери». В голове у него начало проясняться. Наконец он решился спросить:
— Обычные десять процентов?
Его собеседник продолжал улыбаться.
— Так принято на Западе. У нас же — тридцать процентов.
Винсент был шокирован.
— Тридцать процентов? Но это неслыханная сумма!
— Она не так уж велика — в свете того, сколько вы получите за этот фильм. Миллион долларов — сказочный гонорар! Как мне стало известно, это впятеро больше того, что вы получили за предыдущую картину. Причем, если бы я не был в курсе, что Бейдр бредит этим фильмом, вы не получили бы приглашения. Наше сотрудничество может оказаться весьма полезным.
Винсент изучающе смотрел на него. Араб по-прежнему Улыбался, но его глаза оставались серьезными.
— Пятнадцать.
Юсеф развел руки в знак протеста.
— Я несу большие издержки. Но вы мой друг, я не могу торговаться. Двадцать пять.
— Какие еще издержки? — возмутился продюсер. — Я считал, что вы работаете на Бейдра. Разве он мало платит?
— Достаточно для вполне сносного существования, однако нужно думать о будущем. У меня большая семья, так что приходится откладывать доллар-другой.
Винсент пошарил в кармане в поисках сигарет. Юсеф опередил его, щелкнув золотым портсигаром.