Плоть и кровь
Шрифт:
— О’кей, — согласился Хатчинсон. — Вы—босс, вам виднее.
— Кстати, — припомнил Бейдр, — названная вами сумма на строительство Города Развлечений все еще в силе?
Да, двенадцать миллионов долларов. Японцы настаивают на ней.
— Застолбите это дело и по этой цене.
— Но постойте. У нас нет сейчас таких денег.
— Я сказал: застолбите, а не немедленно вносите деньги. Полагаю, к концу недели у нас появится партнер.
— Чтобы, как вы выражаетесь, застолбить, потребуется
— Я все-таки рискну. В худшем случае сам внесу деньги. Если же все пойдет как надо, никому не придется вкладывать ни пенни. Шесть миллионов дадут японцы, а остальные шесть поступят через нью-йоркский банк от ближневосточной фирмы — это троекратно окупится за счет процентов от денежных поступлений и дивидендов по акциям. Деньги имеют способность к росту и самовозобновлению.
Наконец Хатчинсоны ушли. Джордана вернулась в гостиную и без сил упала в кресло.
— О, Господи! Просто не верится.
— Чему? — улыбнулся Бейдр.
— Что таких зануд носит земля. Я думала, они все давно вымерли. Когда я была маленькой, частенько встречала подобные типы.
— Как правило, люди не меняются.
— Я так не считаю. Ты ведь изменился. И я тоже.
Бейдр поднял на нее глаза.
— И не обязательно к лучшему, да?
— Это зависит от восприятия. Вряд ли я смогла бы вернуться к прежнему образу жизни. Так же, как и ты не согласился бы вернуться на родину и навсегда остаться там.
Бейдр не ответил. В определенном смысле Джордана была права. Он вряд ли захотел бы повторить жизненный путь своего отца. Мир полон соблазнов.
— Я бы не отказалась покурить, — многозначительно произнесла Джордана. — Нет ли у Джабира гашиша?
— Наверняка есть. — Бейдр хлопнул в ладоши, и из соседней комнаты появился слуга.
— Да, господин?
Бейдр что-то быстро сказал по-арабски. Через минуту Джабир вернулся с серебряной папиросницей. Он открыл ее и протянул Джордане. Она бережно взяла аккуратно свернутую пахитоску, после чего Джабир предложил портсигар Бейдру, и тот последовал примеру жены.
Джабир поставил папиросницу на кофейный столик и, чиркнув спичкой, дал Джордане прикурить, вежливо соблюдая при этом дистанцию. Потом он точно так же помог Бейдру.
— Спасибо, — вымолвила Джордана.
Джабир ответил по-арабски, всем своим видом изображая покорность:
— Вы оказали мне честь, госпожа, — и он незаметно удалился.
Джордана вдохнула ароматный дым и сразу почувствовала успокаивающее действие гашиша.
— Изумительно, — проговорила она. — Никто не умеет готовить его лучше Джабира.
— Его родные выращивают травку у себя на плантации, недалеко от того места, где родился мой отец. Арабы называют ее травой, из которой делаются грезы.
— Я того же мнения, — вдруг рассмеялась Джордана. — Знаешь, с меня, кажется, уже довольно. Усталость как рукой сняло.
— Со мной то же самое, — Бейдр опустился в кресло напротив, положил пахитоску в пепельницу и взял руку жены. — Чего бы ты сейчас хотела?
К глазам Джорданы подступили слезы.
— Вернуться в прошлое — когда мы только познакомились. И начать все сначала.
— Я тоже, — признался Бейдр. — Но это невозможно.
Джордана во все глаза глядела на него, по щекам струились слезы. Она вдруг спрятала лицо в ладонях.
— Бейдр, Бейдр! Что с нами случилось? Почему все пошло наперекосяк? Мы так любили друг друга!
Он притянул ее голову к своей груди и вперил унылый взор в пространство.
— Не знаю, — еле слышно вымолвил он и вспомнил, как она тогда была прекрасна.
Он вспомнил холодный, ослепительно белый свет, белый снег и белые здания вокруг площади, где должна была состояться инаугурация. Дело было в январе 1961 года. Великая страна праздновала вступление в должность новогопрезидента, молодого человека, которого звали Джон Фитцджеральд Кеннеди.
Полгода назад никто на Ближнем Востоке не слышал этого имени. Потом его вдруг выдвинули кандидатом от Демократической партии, и Бейдр получил телеграмму от принца Фейяда:
«Какова его позиция по ближневосточному вопросу?»
Последовал лаконичный ответ:
«Произраильская. Больше ничего не известно».
На следующий день состоялся столь же немногословный телефонный разговор.
— Найдите возможность вложить миллион долларов в избирательную компанию Никсона.
— Это будет нелегко, — ответил Бейдр. — В Соединенных Штатах существуют ограничения для подобного рода деятельности.
Принц отреагировал коротким, хитрым смешком.
— Политики везде одинаковы. Я убежден, что вы найдете способ. Мистер Никсон и мистер Эйзенхауэр поддержали нас в 1956 году, когда англичане и французы пытались наложить лапу на Суэцкий Канал. По крайней мере, мы покажем, что умеем быть благодарными.
— Попробую, — пообещал Бейдр. — Но мне кажется, стоило бы также вложить средства и в кампанию Кеннеди — на всякий случай.
— С какой стати? Или ты считаешь, что у него есть шанс?
— Судя по предварительным данным, нет, но Америка есть Америка. Никогда не знаешь заранее.
— На твое усмотрение, — разрешил принц. — Мне начинает казаться, что ты уже больше американец, чем араб.
Бейдр рассмеялся.
— Американцы так не считают.