Плоть и кровь
Шрифт:
У нас бывают романтические вечера, в течение которых мы не произносим ни слова. В основном из-за нее, хотя и я склонен погружаться в глубокие размышления. Иногда я чувствую, что Робин сейчас не со мной. Случаются моменты, когда кажется, будто она смотрит на меня как на существо с другой планеты.
Но в общем мы ладим.
Я крикнул:
– Люси-и-и, дорогая, я дома-а-а!
Она откликнулась:
– Привет, Рики-и-и!
На Робин были джинсы и черная майка, великолепно подчеркивавшие ее фигуру. Она сидела на корточках и наполняла миску
Робин закончила насыпать корм и выпрямилась во все свои пять футов и три дюйма. Под майкой не было бюстгальтера, и когда я прижал ее к себе, то ощутил мягкую грудь. Мы поцеловались. От губ Робин шел аромат кофе. Ее золотисто-каштановые локоны падали свободно, они были длиннее, чем она носит обычно, ниже середины спины. Поход Робин в салон красоты в Беверли-Хиллз, как правило, занимает половину дня и стоит не меньше ста долларов. Однако я уже забыл, когда она в последний раз тратила на это время и деньги. Робин постоянно занята в мастерской, ремонтирует старые гитары и делает новые. Когда я попытался намекнуть на ее слишком большую загруженность, она ответила: "Это лучше, чем безделье". Несколько недель назад Робин записала новое сообщение на автоответчик:
"Привет, это Робин Кастанья. Я в мастерской, клею и выпиливаю. С удовольствием бы с вами поболтала, но у меня нет времени на то, чтобы быть вежливой. Если у вас срочное сообщение, пожалуйста, оставьте его во всех подробностях..."
Мы продолжали целоваться, пока Спайк не залаял в знак протеста. Спайк – французский бульдог, пестрый бочонок весом в двадцать пять фунтов, с торчащими ушами-локаторами, как у летучих мышей, и обманчиво мягкими карими глазами. В жаркий летний день я спас его из зоомагазина, но о благодарности пес быстро забыл. После того как Робин ему улыбнулась, меня стали воспринимать как досадное недоразумение.
Я поставил портфель на стол. Спайк уткнулся в колени Робин.
– Эй-эй, не приставай, дружочек, – сказала она.
– Давай-давай, тешь его самолюбие, – буркнул я, изображая ревность.
Она засмеялась.
– Думаю, тебе это тоже не помешает.
Спайк повернул плоскую морду в мою сторону и уставился на меня. Могу поклясться, он понимает наши разговоры. Пес издал сдержанный лай и поскреб лапой пол.
– Том Флюс требует слова, – прокомментировал я.
Спайк залаял.
– Не ссорьтесь, мальчики.
Робин наклонилась и погладила собаку по голове.
– Тяжелый день, радость моя?
– У меня или у него?
– У тебя.
В душе я надеялся, что довольно удачно изобразил веселый и непринужденный тон, поэтому ее вопрос меня удивил.
– Не из легких, но все уладилось.
Спайк мотнул головой и брызнул слюной.
– Эй, парень, я остаюсь на вечер, так что тебе придется с этим смириться, – сказал я.
Пес сузил глаза и зарычал. Я поцеловал Робин в шею – не только потому, что мне захотелось, а еще и надеясь досадит ревнивцу. Спайк начал прыгать выше, чем это можно было предположить, глядя на его короткие толстые лапы. Робин достала что-то из холодильника и добавила к ежедневной порции пса. Спайк уткнулся в миску до того, как Робин поставила ее на пол.
– Это, случайно, не вчерашний бифштекс?
– Я подумала, мы с ним уже покончили.
– Теперь да.
Она засмеялась, взяла кусок мяса из миски и скормила его собаке из рук. Тяжело дыша, Спайк снова принялся за еду.
– Bon appetit, monsieur [7] . Он бы предпочел фуа гра с бургундским, но снизойдет и до такой пищи.
Робин обняла меня за шею.
– Так что же случилось?
– А что у нас на ужин?
– Я еще не думала... Есть какие преложения?
7
Приятного аппетита, месье (фр.).
– Как насчет объедков Спайка?
– Ты становишься капризным.
Она попыталась отодвинуться, но я задержал ее. Погладил шею, плечи, просунул руки под майку и начал слегка массировать спину, затем грудь.
– Сперва сходим куда-нибудь и поедим, – сказала Робин, – а затем – может быть.
– Может быть – что?
– Развлечение. Если будешь себя хорошо вести.
– И каковы ваши условия?
– По дороге расскажу. Все-таки что случилось?
– Кто сказал, будто что-то случилось?
– Твое лицо. На нем все написано.
– Это всего лишь морщины. Я старею.
– Ой ли?
Ее маленькая аккуратная ладонь накрыла мою.
– Смотри, – сказал я и растянул губы в улыбку большими пальцами. – Мистер Счастливчик.
Робин ничего не ответила. Я сидел и любовался ее лицом. Еще одно красивое лицо. С оливковым загаром, обрамленное густыми кудрями. Прямой нос, пухлые губы, наметившиеся гусиные лапки морщинок вокруг миндалевидных глаз цвета горького шоколада.
– Со мной все в порядке, – сказал я.
– Хорошо.
Она поиграла своими кудрями.
– А как твой день прошел?
– Никто не мешал, так что я сделала больше, чем планировала.
Ее пальцы прошагали к моей руке, и она подергала меня за большой палец.
– Просто скажи, Алекс. Это один из твоих старых пациентов? Или Майло опять втянул тебя во что-то?
– Первое.
– Ясно. – Она изобразила, словно застегивает рот на молнию. – Тогда ничего опасного. И не подумай, что я занудствую.
– Это нисколько не опасно.
Я вспомнил наш прошлогодний разговор. Тогда я вместе с Майло расследовал дело о психопатах-евгениках и чуть не погиб. После этого я пообещал больше не впутываться в опасные дела.
– Хорошо, – сказала Робин. – Просто, когда я увидела тебя таким... озабоченным, подумала, может, что-то случилось.
– Это дело из давнего прошлого, с которым я мог бы справиться и получше. Я кое-куда позвоню, и пойдем ужинать, идет?
– Конечно.
На этом мы закрыли тему.