Плоть и кровь
Шрифт:
Руки Джейн дрожали, она схватила край халата и сжала его так, что стали видны все сухожилия на руке. Крик превратился в рыдание, затем во всхлипы, потом она стала приглушенно постанывать, время от времени вздрагивая.
Майло исподволь наблюдал за ней. Детектив был расслаблен, но не казался усталым. Сколько раз он проходил через подобное? Внезапно Джейн успокоилась, и дом охватила тишина – холодная и вязкая.
Где же ее муж?
– Мне очень жаль, мэм, – заговорил Майло.
– Боже мой, Боже мой, когда это случилось?
– Лорен нашли несколько часов назад.
Она кивнула, будто соглашаясь с важным фактом. Майло начал вкратце рассказывать о произошедшем. Он говорил медленно, четко, ровным голосом. Джейн продолжала кивать, раскачиваясь в такт его фразам. Отодвинулась от меня и пересела поближе к Майло. Это нормальная реакция в состоянии шока, и я отметил ее не без некоторого облегчения.
Майло замолчал и подождал ответа Джейн. Когда его не последовало, сказал:
– Я знаю, сейчас не лучшее время задавать вопросы...
– Спрашивайте что хотите. – Она опять схватилась за голову и застонала. – Моя малышка, моя дорогая девочка!
Джейн снова заплакала.
Запищал пейджер. Майло потянулся в карман, думая, что это у него. Миссис Эббот жестом остановила детектива и произнесла устало:
– Это мой второй ребенок.
Она поднялась, качнулась, все еще без одной тапки. Я протянул ей тапочку, Джейн надела ее. Попыталась улыбнуться, пошаркала в соседнюю комнату и включила там свет. Это была столовая. Мебель в стиле чиппендейл и картины на стенах.
Джейн нажала на что-то сбоку от двери, и створки раскрылись. Домашний лифт.
– Я сейчас вернусь, – сказала она, исчезая за дверцами.
Майло выдохнул, поднялся, начал осматривать комнату. Остановился у шкафа и хмыкнул, показав на одну из наград.
– Что это? – спросил я.
– Пара наград "Эмми"... Пятидесятые и начало шестидесятых годов... Премия Гильдии писателей, а эта – Гильдии продюсеров... Мэлвилл Эббот. Все за комедии. Фотография Эдди Кантора... Сида Сезара... "Дорогому Мэлу". Ты когда-нибудь о нем слышал?
– Нет.
– Я тоже. Видимо, он писал тексты для телевидения. Такие авторы редко на слуху.
Майло достал одну из черных папок с надписью "Сценарий". В это время двери лифта открылись, и появилась Джейн Эббот, везущая мужчину в инвалидной коляске. Она переоделась: розовый халат сменило черно-серебристое кимоно. На ногах все еще оставались пушистые тапочки.
Ее муж был одет в тщательно отутюженную бледно-голубую пижаму с белыми отворотами. На вид я бы дал ему лет восемьдесят или даже больше. Коричневое кашемировое одеяло покрывало колени, которые были настолько щуплыми, что едва приподнимали плед. На маленькой голове почти не осталось волос, только белый пух на висках. Нос походил на сдувшийся воздушный шар цвета лососины, ввалился и безгубый рот. Старик посмотрел на нас узенькими карими глазками – веселыми глазками – и хихикнул. Джейн вздрогнула. Она стояла за ним, сжав ручки кресла-каталки, вид ее безграничного горя был словно укором для всех нас.
Мужчина поднял большой палец на руке и прокричал веселым голосом:
– Добрый вечер! Les gendarmes? Bon soir! [9] С вами Мэл Эббот!
Не похоже на тот слабый голосок, который я слышал по телефону несколько часов назад.
Джейн еле слышно простонала. Эббот сиял.
– Приятно с вами познакомиться, сэр, – сказал Майло, направляясь к креслу.
– Les gendarmes, – продекламировал Эббот. – Les gendarmes du Marseilles [10] , жандармерия, суровая рука закона. – Он вытянул шею и попытался посмотреть на жену. – Опять сигнализация сработала, дорогая?
9
Жандармы? Добрый вечер! (фр.)
10
Жандармы. Жандармы из Марселя (фр.).
– Нет, – ответила Джейн. – Это не то... Кое-что другое. Произошло нечто ужасное, Мэл.
– Ну, ну, – сказал Мэл Эббот, подмигивая нам. – Что может быть такого ужасного, мы ведь все живы?
– Пожалуйста, Мэл...
– Нет, нет, нет, – пропел Эббот, – нет, нет, нет, где же мой обед?
Подняв полупарализованную руку, он потянулся назад и попытался ухватить Джейн за ладонь, но неудачно. Наконец миссис Эббот сжала его пальцы, закрыв при этом глаза.
Старик снова нам подмигнул.
– Помните, как в анекдоте? Одного рыцаря спросили: "Как вы себя чувствуете, ведь вам исполнилось восемьдесят?" И рыцарь ответил: "Как я себя чувствую? – Эббот заученно помолчал. – Я скажу вам, как я себя чувствую. По сравнению со своими почившими товарищами – великолепно!"
– Мэл...
– Ну, дорогая. Помнишь, как там: asi es la vida [11] , ты играешь, потом расплачиваешься. Мы можем себе это позволить, слава Богу.
Мэлвилл Эббот освободил руку и помахал плохо слушающимися пальцами. Его голова начала опускаться, однако он смог еще раз нам подмигнуть.
11
Такова жизнь (исп.).
– Самое главное, все живы. Потому что, когда рыцаря спросили, как он себя чувствует в свои восемьдесят...
– Мэл. – Джейн наклонилась и взяла его за руку.
– Да, дорогая?
– Не надо шуток, Мэл. Пожалуйста. Не сейчас, не надо больше шуток.
Эббот выпучил глаза. Его обиженно-испуганное лицо приняло выражение ребенка, которого застали за рукоблудием.
– И это моя жена, – обратился он к нам. – Я бы попросил забрать ее, да не поможет. И с ней не могу, и без нее не могу. Патрульный останавливает водителя на шоссе. Парень говорит: "Извините, но я не превышал". Патрульный отвечает: "Вы что, не заметили? У вас милю назад жена из машины выпала". Парень говорит: "Слава тебе Господи! А то я уж начал думать, что оглох".
Джейн, наверное, сжала его пальцы, потому что он сморщился и ойкнул. Жена обошла коляску и опустилась перед ним на колени.
– Мэл, послушай меня. Произошло кое-что плохое. Ужасное. Для меня.
В его глазах появился испуг. Эббот взглянул на нас, словно ища поддержки. Мы промолчали. Мэл от неожиданности открыл рот. Вставные зубы были слишком белыми, слишком ровными и подчеркивали, в каком плачевном состоянии находятся остальные части дряхлого тела.
Эббот надул губы. Джейн положила руки на его узкие плечи.