Плоть и серебро

Барнс Стивен Эмори

И только безнадежно застряла в полустянутой ткани. Она дергалась и извивалась со все растущим отчаянием, запутавшись лицом в шелковых складках, ничего не видя, боясь, что порвет эту непрочную вещь и жалея, что не научилась ругаться.

В полной панике она дергалась, тряслась и вертелась, и в результате только зацепила ногой принесенный подарок.

Слышно было, как он проехал по каменному полу. Сердце ее замерло, когда он звякнул о пеннокаменную дверь. Потом раздался звук открываемой двери и за ним — звук резко втянутого внутрь от удивления воздуха.

Первым

импульсом было разорвать источник своего унижения на тысячу кусков и куда-нибудь спрятаться. Но это был последний шанс его увидеть, и она не могла убить этот шанс.

Ангел заставила себя стоять на месте, скрытое тканью лицо покраснело от стыда, и она ждала, что будет дальше.

От зрелища, представшего за открытой дверью, Марши застыл на месте. Глаза полезли на лоб, когда он увидел в туннеле Ангела, отбивающуюся от пытавшейся съесть ее рубашки.

Он чуть не расхохотался, но вовремя спохватился. Почти сразу он сообразил, что могло случиться. Как не приученный сам одеваться ребенок, она застряла в блузке, которую пыталась то ли надеть, то ли снять.

Стараясь изо всех сил сохранить серьезное лицо, он пришел к ней на помощь.

— Надеть или снять? — спросил он осторожно.

— Снять! — донесся приглушенный неразборчивый ответ.

— Есть снять.

Он без труда смог расстегнуть и снять с нее блузку, хотя уже много лет прошло, как он последний раз помогал женщине раздеться. Что-то в этом было скрыто-эротическое.

Или не так уж скрыто. Когда он отступил назад, неплохой мыслью казалось держать блузку, выставив ее перед собой.

У Ангела был несчастный вид, и бледное лицо пылало от смущения. Она стояла с опущенной головой, уставясь на ноги, будто пытаясь сообразить, как ей дать себе пинка.

Сердце Марши рванулось ей навстречу. Он слишком хорошо понимал, что она застряла где-то между ребенком и женщиной, и приличная доза задержанной подростковости только добавляла затруднений. К этому еще можно было добавить, что у нее не было никакого опыта быть личностью.

Единственным выходом из ситуации было притвориться, что ничего не случилось — приспособительный механизм, с которым по универсальности вряд ли что сравнится. И потому Марши нагнулся, чтобы подобрать стоящий у порога предмет. Это была явно бутылка, тщательно завернутая в кусок изолирующей пленки.

— Это мне?

Ангел кивнула, все еще отказываясь поднимать глаза.

— Ты не войдешь, чтобы я мог ее распаковать?

Она застенчиво глянула на него:

— А ты уверен, что тебе недостаточно было распаковать меня?

Когда-то он думал, что у нее нет чувства юмора. Но оказалось, что есть, и это был еще один показатель, что у нее есть шанс восстановиться в полноценную личность. К тому же она умела и выбрать момент.

В конце концов тут уж можно было рассмеяться. И это было приятно. И еще приятнее стало, когда он заметил робкую усмешку у нее на губах.

Ангел вошла вслед за ним, оставшись у двери, и пальцы ее нервно дергали слаксы, будто она хотела их снять с себя по ниточке.

— Не хочешь присесть на диван?

— Хорошо, — сказала она, проходя и садясь так прямо, будто проглотила лом. Она посмотрела на него, и бледное лицо ее было печально и серьезно.

Он улыбнулся ей:

— Так, посмотрим, что тут у нас.

Пленка снялась, и — какой сюрприз! — это была бутылка. Брови у Марши полезли на лоб, когда он прочел этикетку, и пришлось посмотреть еще раз, чтобы удостовериться, что он прочел правильно.

— Настоящее солодовое виски. Разлито в Шотландии, — тихо сказал он, глядя на Ангела в ошеломленном удивлении. — Ему больше семидесяти лет!

Ангел опустила голову.

— Я помню, что ты любил его пить на пути сюда. Я… я надеюсь, оно еще не испортилось, хотя такое старое.

Марши рассмеялся:

— О, в этом можно не сомневаться. — Он взвесил бутылку на ладони, пытаясь прикинуть ее стоимость. За пару сотен кредитов можно, наверное, купить глоток — если где-нибудь найдешь открытую бутылку. — Где ты это взяла? Здесь где-нибудь есть алкогольный погреб, о котором я ничего не знаю?

— Нет, — ответила она. — Это у Бра… то есть у моего бывшего господина там хранились ящики и ящики разных бутылок. — Брови ее сошлись в попытке вспомнить различные названия. — У него было бренди, разные виды виски, джин, водка, бор… бурбон? И вино. Всякое разное. — Она подпрыгнула. — Я могу тебе еще принести. Только скажи, что ты хочешь. Или могу отвести тебя туда.

Соблазнительное предложение. Если эта бутылка — образец того, что запас старый монстр, то там — алкогольный клад, Шангри-Ла пьяницы.

Но эта бутылка — то, что она для него выбрала. Один бриллиант — сокровище. Если их целый мешок, ни один камень не имеет прежнего значения и цены.

— Нет, и так хорошо. — Он нежно погладил бутылку. — Ты мне принесла лучшее из всего, что есть.

— Ты уверен?

— Абсолютно. — Тут у него возникла мысль. — Но ты можешь отвести туда Джона Халена и Элиаса Актерелли. Пусть они, гм, сделают переучет запасов.

Они их честно распределят, а если кто и заслуживает хорошей выпивки, так это народ Ананке. Он знал, что Марди и Элиас уже начали потихоньку собирать пивоваренную установку на складе рядом с лазаретом. Водорослевое пиво, конечно, потому что другого сырья под рукой нет. Запасами Кулака они могут залиться, пока не будет налажено производство.

— Хорошо.

Она снова села на краешек стула, будто готовая вскочить и бежать. Ее нервозность была заметна до боли. Ясно, что она себя на что-то настраивала, и было нетрудно догадаться на что.

К счастью, он знал, как решить сразу оба вопроса. Встречу он решил сделать короткой и официальной. Почему-то это не вышло, но так может оказаться даже и лучше.

— Ну что ж, Ангел, — сказал он, — наверное, мы должны эту чудесную вещь попробовать. Как тебе эта мысль?

— Я не пью… — Она сделала беспомощный жест, чуть приподняла ладони и плечи. — То есть я не знаю как. Я никогда раньше не употребляла алкоголь.