Плот-призрак
Шрифт:
***
Ночь выдалась беспокойной и Джойс почти не спал. Ему чудилось, что кто-то, прячась во дворе, заглядывал в маленькое закопченное окно. И тогда Джойс хватал свой "бреме" и подбегал к двери в ожидании нападения. Так он промучился всю ночь и едва первые лучи коснулись стен его жилища, быстро собрался и бегом отправился к реке.
Когда он прибежал к косе, солнце уже полностью вышло из-за горизонта и освещало прибившийся к галечному берегу плот.
Казалось, трагедия разыгралась только что. Раны на телах, еще дымились и кровь растекалась по бревнам, это Джойс, стоявший на
На этот раз он не отводил взгляда до того момента, пока плот не налетел на камни.
Однако и это не принесло Джойсу успокоения и он приплелся в форт совершенно измученным.
Увидев хозяина Солти радостно запрыгал и очень удивился, что на него не обращают внимания.
***
День прошел незаметно и наступила вторая ночь, которая оказалась сплошным кошмаром.
Джойс кричал на Солти и стрелял по углам своего жилища, поскольку всюду ему мерещилась запрокинутая голова мертвого рулевого и его закатившиеся глаза.
С первыми лучами солнца, совершенно измотанный бессонной ночью, Джойс снова побежал к реке. В одной руке он держал свой верный "бреме", а другой прижимал к груди большую склянку с керосином.
Джойс был уверен, что плот окажется на прежнем мест и не ошибся.
Добежав до края обрыва, он зарычал как зверь и бросил под ноги ружье. Затем поднял над головой бутыль с керосином и метнул ее на бревна плота.
Горючее брызнуло во все стороны, и утреннее солнце заиграло на волнах радужной пленкой.
Джойс поднял ружье и не целясь выстрелил.
Пламя сначала нехотя, затем быстрее и смелее стало охватывать плот-призрак. Ярко вспыхнул шалаш, а затем и оба тела зашевелились в огне, словно силились подняться.
Огонь делал свое дело быстро и надежно, а Джойс стоял, и злое ликование было написано на его осунувшемся лице: я убил тебя, все таки, я убил тебя.
Вдохнув полной грудью воздух с запахом гари, он повернулся и пошел прочь от шипящих в воде головешек.
***
Две первые мучительные ночи, оказались просто цветочками, ведь в третью, Джойс не мог даже усидеть на месте. Он ревел, как зверь и обливаясь потом, пытаясь сорвать с горла несуществующие пальцы. Затем валился на пол и его рвало желчью до судорог.
Солти испуганно жался по углам и решительно ничего не понимал. Но потом Джойсу как-то неожиданно полегчало. Он полежал немного на заблеванном полу, проверяя свое исцеление, отдышался и встал на ноги.
Его чуть-чуть пошатывало, но идти он мог. А самое главное, охотник знал, что ему теперь делать. Он отпер заветный сундук и, достав кожаный мешочек, при слабом свете свечи, отобрал среди разномастного золота три маленькие монеты неизвестной чеканки.
Дорогу к реке Джойс знал достаточно хорошо и для ночной поры. Вскоре он уже слышал шум воды и чувствовал на лице движение холодного воздуха. Вот и обрыв. Внизу, у галечной косы угадывался темный силуэт плота. Джойс со всего размаха швырнул в него монеты и услышал, как они, стуча, запрыгали по бревнам. Затем охотник сел на большой валун и стал ждать рассвета.
В какой-то момент он задремал, а когда
С тех пор Джойс начал спать спокойно, а еще через месяц завыли метели, и все его переживания были схоронены под белым надежным покрывалом.
Скоро хозяин с Солти возобновили охоту и как могли коротали длинные зимние вечера.
Однажды, ближе к вечеру, после охоты, Джойс пошел сложить в поленницу дрова, которые наколол накануне. Каково же было его удивление, когда он увидел аккуратно сложенные и даже подровненные поленья - чего он сам никогда не делал.
Пришлось списать все на отказавшую память.
В другой раз, когда Джойс вместе с Солти преследовал в лесу лося, за скрипом толстого наста, он услышал какие-то всхлипы, мольбы, наконец явственно увидел лютые глаза пса и блеснувшие в темноте клыки.
От неожиданности охотник остановился и видение сразу прекратилось. Искрились под солнцем сугробы, а далеко впереди, среди заиндевевших кустов, мелькал Солги. Джойс снова побежал следом за ним и опять услышал отразившееся, в той ночной июльской чаще, эхо детского крика.
Возвратившись в форт, охотник заметил, что его жилище тщательно прибрано. Вымыт пол, до белизны выскоблен стол и подметена по углам паутина. Даже печь была еще не остывшей, а на плите стоял горячий ужин.
Джойс посмотрел на Солти: пес спокойно проследовал к своей подстилке.
"Если бы живая душа побывала здесь, Солти б заметил, - подумал Джойс, но тут же сказал себе:
– А если неживая?"
Решив выяснить тайну незваных помощников, Джойс пускался на разные хитрости, однако каждый раз, возвращаясь домой, он находил нетронутыми волосинки и спички на двери и это указывало на то, что внутрь никто не заходил. Тем не менее в доме его по-прежнему ждал идеальный порядок и горячий ужин.
Джойс выливал похлебку в сугроб и присыпал ее снегом, чтобы не попадалась на глаза. А ужинали они с Солти солониной.
***
В один из ясных, по-зимнему морозных дней, Джойс обнаружил в лесу странные следы. Со всей очевидностью это были следы человека, но уж очень они казались маленькими.
А в одном месте, где снег был не очень глубоким, явственно угадывался отпечаток босой детской ножки.
"Ну, это уж слишком! В такую стужу..." - испугался Джойс.
Неожиданно Солти рванулся по этому следу и хозяину ничего не оставалось, как побежать за ним. Следы вели к реке, и когда до нее оставалось совсем немного, собака зашлась хриплым лаем и, не обращая внимания на команды хозяина, понеслась что было духу по твердому насту прямо к обрыву.
Солти пролетел по воздуху полтора десятка ярдов и точно угодил в, словно для него приготовленную, полынью.
Когда подбежал запыхавшийся Джойс, было уже поздно и течение волокло Солти под прозрачным льдом.
***
Возвратившись в форт, Джойс впервые почувствовал себя осиротевшим. Как в забытьи он открыл дверь и вошел в жарко натопленную комнату.
Все вокруг снова сверкало чистотой. На столе аккуратной стопкой лежало свежее, пахнущее мятой белье, а рядом голубое махровое полотенце и бритвенный стаканчик со взбитой мыльной пеной.