Плоть
Шрифт:
На полпути к общежитиям дорога резко забирала вверх, и этот крутой подъем продолжался четверть мили, до поворота у здания Корпуса подготовки офицеров резерва. Затем следовал плоский участок, по которому участники должны были вернуться к роще и факультету журналистики. Круг составлял около двух миль. Участникам предстояло пройти пять кругов. Несколько лучших гонщиков уже по нескольку раз прошли маршрут, чтобы вжиться в него, так, во всяком случае, сказала Холли. Она неожиданно оказалась кладезем разнообразных сведений, очевидно, ее неплохо проинструктировали. Сам Макс в это время был еще в пути — очевидно, проходил последний этап.
— Если он не приедет вовремя, — тихо прорычала Холли, — то я лягу поперек старта.
В 8.27 появился Макс в черных обтягивающих брюках и сине-белом свитере с надписью MIYATA. На левом бедре был приколот листок бумаги с номером два. Он мощно нажал на педали, но от его стараний покраснела Холли. Увидев его, я понял, что отличает настоящего велосипедиста от любого другого дурака, научившегося крутить педали. Он гладко обогнул угол и плавно проскользнул последние сто ярдов. По его позе и посадке можно было сказать, что он родился в седле; стремительный желтый велосипед чутко откликался на каждое движение Макса. В движениях этих не чувствовалось ни малейшего напряжения, да и сами движения были скупы, в них не было ничего лишнего. Макс помахал Холли и встал передним колесом на линию старта. Углом глаза я заметил, что в последний момент к участникам присоединился еще один гонщик, но в это время Дуайт поднес ко рту мегафон, и я не стал отвлекаться.
Один из членов братства протянул Дуайту стартовый пистолет, но он ошарашенно посмотрел на него и вернул.
— Пять кругов. Перед последним кругом мы ударим в гонг. Участники готовы? На старт, внимание, марш! — При слове «марш» он подскочил вверх на добрый фут, и не оттого, что сильно разволновался, а потому, что в это время один из студиозусов все же выстрелил у него за спиной из стартового пистолета. Каждый теперь знал, что Дуайт не до конца пропитался суровым и выдержанным духом студенческого братства «Сигма-Дельта».
Большинство участников рванулись вперед с места в карьер, но несколько человек сразу же отделились от основной группы. У первого поворота Макс был впереди, на хвосте у него висели трое или четверо других участников. Разрыв между ними и остальными был поначалу не больше двадцати футов, но увеличился, когда Макс покатился с холма, превратившись в сине-белую точку.
Они вернулись меньше чем через восемь минут. Их было четверо: Макс, долговязый правовед, кадет из КПОР и гонщик, присоединившийся к остальным еще позже Макса. Они ехали стройной линией: Макс впереди, а второй сильно нажимал, чтобы догнать лидера. Правовед тяжело дышал; у кадета был презрительный вид, словно думать о дыхании настоящей военной косточке не полагается. Макс кивнул Холли, показывая, что он тяжко работает, но не умирает. Номер девять не спешил, идя замыкающим в группе лидеров.
Я не понял, с какой скоростью был пройден первый круг, но кто-то быстренько посчитал и сказал, что они идут со скоростью около двадцати пяти миль в час. Было бы интересно посмотреть, как они преодолевают подъем, но я боялся пропустить финиш. Основная группа показалась через минуту; выглядела она неважно. Более того, обреченно и печально. Один из гонщиков братства, я слышал это своими ушами, обещал подруге легко победить. Женщина-участница опережала его на два корпуса. Трейвис едва держался. Заднее крыло обвисло и высекало искры из асфальта. Вся группа походила на арьергард отступающей армии. Как и многое другое здесь, это зрелище почему-то напомнило мне о Гражданской войне.
На втором круге страдавший одышкой парень отстал от группы лидеров, но нагнал ее у линии старта. Этот маневр он будет повторять на каждом круге. Гонщик из КПОР твердо держался в середине. На этот раз впереди оказался неизвестный номер девять, хотя Холли прошептала мне, что положение во втором круге ничего не значит. Ее полные губы были в дюйме от моего уха, дыхание, вероятно по случаю гонок, отдавало сладким медом. Я же думал о великом разнообразии плоти: у Холли она гладкая, но в мелких ямочках. Ее груди едва не уперлись мне в ребра. Я отвернулся и увидел, что женщина-правовед пристально смотрит в нашу сторону.
— Надеюсь, с ним ничего не случилось, — пробормотала Холли.
Эта мысль до сих пор не приходила мне в голову — сам не знаю почему, так как я всегда думаю о возможных несчастьях. Все велосипедисты были в шлемах, но я уверен, что при падении с велосипеда на такой скорости можно легко сломать себе шею. Особенно если налететь на встречную машину. Правда, полиция перекрыла все близлежащие перекрестки, но на маршруте было полно припаркованных автомобилей. Я подумал о Вилли Таккере, но постарался отогнать это ненужное воспоминание.
После третьего круга с небольшим отрывом лидировал студент КПОР. У него были мощные бедра, он наклонил вперед голову и рвался вперед, как разъяренный бык. Макс и номер девять крутили педали быстрее, но с меньшими усилиями и скоро догнали лидера. Задыхавшийся снова умудрился не отстать, замкнув группу лидеров. Основная группа показалась через две минуты. Когда она добралась до поворота, на дорогу со стоянки факультета журналистики выехал ярко-красный БМВ.
Раздался громкий крик и визг множества велосипедных тормозов. К счастью, участники группы шли друг другу в затылок, и эта линия обогнула машину, как змея. Женщина-водитель, осознавшая свою ошибку, остановила машину посреди дороги. Но один незадачливый ездок не смог вовремя затормозить и по какой-то причине не свернул. Все происшедшее напоминало мастерски снятый стоп-кадр. Переднее колесо стукнулось в левое крыло машины. Удар мгновенно остановил велосипед. Велосипедист вылетел из седла и грациозно пролетел через капот. Одна рука была протянута вперед, словно он предлагал даме букет. Водитель, худая блондинка в розовом свитере и шарфике, неподвижно сидела, уставившись на всю эту сцену. Женщина была сильно накрашена, ее ярко-красные губы сложились в идеально круглую букву «О».
Дуайт рысью бросился к велосипедисту. Тот оказался невредим и вел себя весьма скромно. Еще один пример южной галантности. Любой житель Нью-Йорка начал бы орать на блондинку или требовать ее страховые данные. Вместо этого парень, спрыгнув с капота, сказал так, что его слышали все:
— Простите, мадам, если я повредил вашу машину. — Он похлопал по крылу БМВ так, словно это была норовистая кобылка.
Женщина все еще пребывала в ступоре, но умудрилась повернуть голову и кивнуть. Когда ее речевой центр обрел наконец некоторую свободу, то ее южный говор оказался столь плавным, что казалось, по нему можно было съехать на коньках.
— Ну, я прошу меня простить… Я не думала… У вас правда все нормально?
Дуайт посмотрел на велосипедиста, велосипедист, пожав плечами, посмотрел на Дуайта. Дуайт махнул рукой, и блондинка уехала. Велосипедист присел на корточки и осмотрел переднее колесо, принявшее какую-то невероятную форму. Колено у парня начало кровоточить, но он отказался от протянутого Дуайтом носового платка, откатил велосипед к обочине и до конца соревнования превратился в зрителя.
Гонка закончилась быстро. Перед началом последнего круга Дуайт ударил в гонг, а потом попросил нескольких человек отмечать финиширующих. Мне было нечего делать, и я вызвался помочь. Через некоторое время на заключительном отрезке появилась лидирующая четверка. Самое забавное заключалось в том, что все они, казалось, из последних сил, еле-еле, крутили педали. Холли толкнула меня в бок и сказала, что никто из них не хочет пока вырываться вперед. Или, лучше сказать, почти никто: парень из КПОР летел впереди, по-прежнему наклонив голову вперед.