Плутоний для «Иисуса»
Шрифт:
И снова ему повезло. Перегрузка уже закончилась. Гора коробок высотой с человеческий рост высилась в центре зала, вокруг нее суетились монахи, двое поливали коробки из канистр. Ко всем ароматам монастыря-казармы прибавился теперь острый запах бензина.
Марк, спрятав пистолет в широком рукаве рясы-кимоно, беспрепятственно вбежал в секретную комнату. Возле двух топчанов, между которыми громоздилась электронная, похожая на медицинскую аппаратура, суетились двое монахов-японцев. На топчанах лежали мужчина и женщина, совершенно обнаженные, только на головах у них были надеты шапочки из полос пластика, похожие на бинты, если бы не провода, отходящие от закрепленных на шапочке электродов и подсоединенные штекерами к компьютеру.
Мужчина и женщина лежали молча, только периодически через несколько секунд крупно вздрагивали. Под мужчиной натекла лужа, но монахи не обращали на это внимания, спешно занимались своим делом.
Марк узнал, хоть и с трудом, в женщине Светлану Годунову, рядом, скорее всего, находился ее муж.
— Руки, господа монахи! — рявкнул Марк, наводя на японцев пистолет.
Те замерли, послушно задрав коротковатые по европейским меркам конечности.
— Нет! — поправил себя Марк. — Один пусть немедленно выключит всю эту хренотень!
Монахи молча смотрели на него. Их лица не выражали абсолютно ничего.
— Перевести, что такое «хренотень»?! — зарычал Майер, поводя стволом пистолета с одного на другого.
— Не нада. Спасиба, — прочирикал один и бросился нажимать кнопки на компьютере.
Марк обратился ко второму:
— Что за той дверью?
Японец улыбнулся, показывая крупные зубы:
— Ничево.
— Открой!
— Нельзя. Ямада-сан не разрешает.
— Вот прострелю сейчас ногу и брошу тебя здесь!..
— Не нада! Пожаруста!
Японец подошел быстрыми короткими шажками, открыл вторую дверь. За ней в абсолютно пустой комнате без мебели и окон тоже стоял топчан, на нем — человек.
— Кто там? — спросил Марк.
— Ямада-сан знает.
В это время с улицы послышались переливы сирен на милицейских машинах, а из зала доносился громкий треск и возбужденно-испуганный людской гул.
— Надо уходить, пориция-сан, пожар, — сказал японец, отключивший компьютеры.
— Уматывайте, я догоню!
Как ни в чем не бывало они поклонились и пошли к выходу.
Одним прыжком догнал их Марк и, поводя пистолетом, предупредил:
— Не вздумайте запереть меня здесь!
Обернувшись, японцы дружно улыбнулись, и один, более речистый, сказал:
— Не ворнуйтесь, нам это совсем-совсем не нада!
Но Марк на всякий случай насовал в замочную скважину спичек, чтобы не так просто было устроить им тут ловушку.
Внутри здания и вокруг него начались сопровождающие пожар суматоха и шум.
Майер тем временем стянул шлем с головы Светланы. У нее были невероятно выпученные глаза и красные пятна ожогов на лбу, там, где к коже прикасались электроды. Та же картина наблюдалась и с Сергеем Годуновым, только ожоги у него были покруче — сплошные сочащиеся сукровицей язвы. С этими ясно — придется нести, решил Марк и побежал в следующую глухую комнату. Нашарил сбоку от входа выключатель, включил свет.
В этой комнате не было «шлемов спасения». Судя по обрывкам бумаги у стен, помещение служило не только одиночной камерой, но и складом. На топчане привязанный за руки и за ноги к выступающим по углам ложа железным штырям, как распятый, лежал полуголый молодой человек. Грудь и живот его, гладкие и мускулистые, были сплошь в мелких порезах, будто некие садисты играли на его торсе в ножички. Взглянув на его лицо, Марк понял, что его борьба с сектантским дурманом на берегах Москвы-реки, кажется, заканчивается. Перед ним лежал искомый Эдуард Бибарцев. И причем в сознании.
— Кто вы? — спросил он хрипло.
В этот момент в отдаленную комнатку проникла первая порция дыма, и Марк, не вступая в разговор, первым делом отыскал среди различного хлама нож и разрезал путы. Затем спросил:
— Самостоятельно можешь передвигаться?
Эдик с трудом, но встал, попрыгал на месте, сказал уверенно:
— Конечно! Я еще и по мордам им могу навешать, гадам!
— Это успеешь. Сейчас надо выбираться отсюда. Чуешь, горим!
Парень кивнул, они вместе выбежали в комнату с двумя топчанами. Марк убедился, что Эдик крепко стоит на ногах и вообще выглядит внушительно, значительно мускулистее его. Поэтому, показав на Сергея Годунова, попросил:
— Помоги на воздух вытащить.
Эдик сначала кивнул, затем, присмотревшись, протянул презрительно:
— Э! Он обоссался!
— Посмотрел бы я, какой ты подвиг в штаны совершил, если бы на тебя такую шапку смирительную напялили!
— Да я… — начал было Эдик, но осекся, послушно взвалил податливое тело на плечо и поплелся вслед за Марком, который тащил в умывальную Светлану.
Там, уже выбравшиеся из вонючих кабин, стояли, напуганные Марком, любвеобильные послушник и послушница.
— Нам уже можно идти? — вежливо, как школьница, спросила она.
— Здесь пойдете, через окно, потому что горит ваш храм синим пламенем.
В это время две пары дюжих рук выломали из оконного проема раму вместе с сеткой, но, оттолкнув спецназовцев, первым в дырку просунул свое любознательное лицо следователь Олег Величко и строго спросил:
— Зачем ты здесь все подпалил, Марк? Они тебя обижали?
Майер засмеялся облегченно и крикнул в ответ:
— Давай сюда свой лапсердак! Я тебе в него девушку заверну! Но ты ее не трогай, а неси в «Скорую помощь»!
Закутавшись в брошенную кем-то куртку, Эдуард Бибарцев смотрел, как солдат спецназа несет к окну коробки, спасенные от огня капитаном Майером.
Глава пятая
ЛИС, СЕКАЧ И СЛЕДОВАТЕЛЬ ТУРЕЦКИЙ
— Миша, английские криминалисты говорят: узнайте, кто убитые, и вы узнаете, кто убийцы. В данном случае узнавать особенно нечего про покойных, на каждого довольно подробное досье имеется. Кроме разве Тузика. Да и про него мне вдова достаточно рассказала. И по всему выходит, что убили их конкуренты. Но почему так дико?