Пляска смерти
Шрифт:
— Ты ничего не потерял, и ты это знаешь.
Он сделал смешанный жест — то ли поклонился, то ли пожал плечами. Вид у него был скромный, но так, будто это не всерьез.
— Если я ничего не потерял и ты не боишься того, что мы друг к другу чувствуем, так иди ко мне, Анита.
— Ты иди ко мне, — сказала я.
Он улыбнулся так широко, что мелькнули клыки, что для вампира его возраста — редкость. Он встал, почти весь укрытый шалью.
— Мастер, не ходи к ней.
Его человек-слуга Октавий вышел из-за двойного кресла. С ним был лев-оборотень Пирс. Как будто обходили его с флангов, чтобы не дать до меня дотронуться. Октавий встал перед Огюстином,
— Ты мастер города Чикаго, ты не идешь на зов женщин. Они приходят к тебе.
Огюстин отодвинул Октавия в сторону, вежливо, но твердо.
— Не думаю, что эта придет. — Он посмотрел на меня с полуулыбкой. — Ты придешь ко мне?
— С чего бы?
Он снова усмехнулся.
— Не знаю, может быть, моя сила вернулась ко мне рикошетом, но я вижу в ней то, что видишь ты, Жан-Клод. Заманчивая цель для любви и очень опасная для самолюбия, но стоит усилий, ох, стоит.
Он шагнул мимо своих подчиненных, взметнув шаль в воздух, и вдруг оказался голый до пояса. От этого зрелища пульс у меня забился в глотке. Я вспомнила ощущение, как это тело прижимает тебя сверху, как обнимают мои руки все эти мышцы. Я шагнула вперед, и мы, быть может, встретились бы в середине комнаты, но вдруг запахло нагретой на солнце травой, пахнуло жаром, львом. Я учуяла льва.
Обернулась, поискала взглядом Ноэля и Тревиса. Они стояли у дальней двери, будто не знали, что делать. Их можно понять, но это не их я учуяла.
Я повернулась в другую сторону, к дальнему коридору, где все еще стоял Ричард. Но не от Ричарда у меня кожа мурашками пошла, ощущая силу. По коридору крадущейся походкой шагал Хэвен, снова в человеческом виде, нагой и красивый. Вообще-то на мой вкус он был слишком тощий, но не стиральная доска брюшного пресса, не узкие бедра или длинные ноги, даже не многообещающая выпуклость между ними, а красота его в целом притягивала меня. Будь он непривлекателен, ощутила бы я то же, когда он шел в мою сторону? Смогла бы я удержаться, не пойти к нему, не будь он таким чертовски симпатичным?
Вдруг взор мне загородили Тревис и Ноэль. Из всех мужчин, что находились в комнате, от этих я меньше всех ожидала вмешательства. Пухлое лицо Тревиса было страшно серьезно. Он сказал:
— Наш Рекс велел, чтобы ты не трогала его снова, пока не покормишься на ком-нибудь из нас.
Я ощущала за ними Хэвена, он шел ко мне.
— Тревис, отойди, — велела я.
Он покачал головой. У Ноэля глаза за очками вылезали из орбит, но он добавил:
— Джозеф хочет, чтобы ты покормила на нас ardeurили отдала нам своего льва до того, как снова его коснешься.
Я знала, что он уже подошел, еще до того, как он навис над этими двумя коротышками. Наверное, и надо мной, но меня он не собирался убирать с дороги.
Синие глаза уставились на меня почти бешеным взглядом. Я тоже это ощутила — почти неодолимую необходимость его коснуться. Что со мной такое? Моя рука пошла вверх, пытаясь просунуться между Тревисом и Ноэлем, коснуться голой груди Хэвена. Я хотела тронуть его кожу, не могла не трогать. И его лицо говорило, что с ним то же самое. Что за черт?
Ноэль и Тревис сдвинулись и шагнули вперед, толкнув меня, заставив отступить на пару дюймов. Дальше от мужчины у них за спиной.
Я не хотела быть от него дальше, и он этого не хотел. Он попытался сгрести их за шиворот, но они почувствовали и бросились вперед, на меня, и мы втроем свалились на пол.
— Слезьте! — велела я.
Но мне можно было не волноваться: Хэвен наклонился, схватил Тревиса —
Хэвен наклонился за Ноэлем, но я обвила его руками и ногами, крепко, так что, если оборотень-лев решил бы его швырнуть, пришлось бы швырять нас обоих. Ничего другого я в эту долю секунды не придумала.
Он схватил Ноэля за волосы, задрал ему голову назад.
— Отпусти! — заорала я.
Хэвен зарычал, опустился рядом со мной на одно колено.
— Я — твой лев! Разве ты не чувствуешь?
Я чувствовала, но это не давало ему права ломать шею Ноэля, а именно это и случилось бы, если бы он продолжал задирать ему голову. До пистолета я не могла дотянуться: он был под телом Ноэля. Если я его отпущу, страшно подумать, что сделает Хэвен с мальчишкой.
Одну руку я запустила в волосы Ноэля, нащупала пальцы Хэвена. От этого прикосновения меня пронзило энергией, как от провода под током. Столько энергии, что я вскрикнула от боли. Ноэль отозвался эхом, задетый хвостом этой вспышки. Хэвен закинул голову назад и заревел — кашляющий, хриплый звук из человеческой глотки.
Глаза его стали золотыми, как у льва.
— Да, Господи, да, да!
Я трясла головой и шептала:
— Нет, нет…
Огги попытался приказать Хэвену отойти, но ни черта это не помогло. Октавий, конечно, заноза в заднице, но в одном он был прав: Хэвен больше не принадлежал Огги. Пусть он не совсем мой, но Огги им уже не владел.
Над нами возник Ричард:
— Хочешь, чтобы он ушел?
Он говорил негромко, продуманно, но на лице его читалась темная решимость. Я знала этот вид: такой бывал у меня — вид, когда хочется подраться. Кому-нибудь что-нибудь разбить, потому что так проще и думать не надо.
— Да, — сказала я.
Я сказала «да», когда энергия Хэвена текла по мне как теплое, кусачее одеяло.
— Спасибо, — ответил Ричард.
Не знаю, за что он благодарил, но он опустился рядом с нами на колено, лицом к Хэвену, и схватил его за запястье руки, держащей Ноэля за волосы. Давление ослабло, и голова Ноэля стала опускаться. Рука Хэвена тряслась от напряжения, рвалась вверх, но Ричард прижимал ее вниз. Это была борьба, медленная, но было похоже на встречу по армреслингу, когда один просто сильнее другого. Встреча еще не закончилась, но рука против руки Ричард был сильнее. Просто сильнее.
Но Хэвен был тем, кем не был Ричард, — профессионалом, и он сделал две вещи одновременно: отпустил волосы Ноэля, а другой рукой попытался ударить Ричарда. Кулак мелькнул неуловимо, невидимо, только движение воздуха да запоздалый образ. Ричард увидел удар, потому что тот был направлен в лицо, и кулак не попал в цель — Ричарда там уже не было. Он покатился назад, увлекая с собой Хэвена, не отпуская его руку. Собственная инерция Хэвена увлекла его вперед, и Ричард применил прием, который я ему сто лет назад показывала. Он занимался карате, а я — дзюдо. Но если бы бросок томенаге попыталась сделать я, у меня бы не получилось, потому что Хэвен свалился на ноги Ричарду, недостаточно высоко от земли, если только тебе не хватит силы ногой приподнять противника и толкнуть потом обеими ногами. У меня Хэвен только рухнул бы на меня сверху, что в драке не лучшее, а Ричард сумел бросить его вверх так, что Хэвен перелетел через всю комнату и врезался в камин. У Ричарда было время встать, пока противник сумел подняться и броситься на него. Драка продолжалась.