Пляска смерти
Шрифт:
— Что смешного? — спросила я у обоих.
— Извини, Анита, — ответила она все еще булькающим голосом.
— Ага, извини, — кивнул Фредо, — но ты — «честная»? Бог ты мой, «честная» — очень-очень слабое слово.
Мике тоже пришлось прокашляться, и даже у Натэниела лицо будто горело усилием не улыбнуться.
Я постаралась подавить в себе злость — и подавила. Очко в мою пользу.
— Я умею лгать, если надо.
И сама услышала, каким обиженным голосом это было сказано.
— Но это не в твоей натуре, — заметил Фредо. Слишком восприимчив для простого
— Он прав, — сказала Клодия, подавившая наконец приступы смеха. — Но я прошу прощения за эту выходку.
— Она вроде тебя, Сэмюэл, — сказала Теа. — Честное сердце.
— Это было бы хорошо, — сказал он.
И его интонация заставила меня обратить внимание на еще некоторых участников этой вечеринки. Мои мысли насчет предполагаемого свойства оказались чуть слишком точными насчет Сэмюэла и Теа: они в качестве pomme de sangпредлагали мне на выбор трех своих сыновей. Мне это показалось жутковатым, но все вампиры мне объяснили дружно, что вампы по-настоящему старые — родом из тех времен, когда брак по сговору между власть имущими был нормой, а не исключением.
Близнецов заметить было легко, поскольку они были одинаковы. Их имена я знала: Томас и Кристос. Цвет волос им достался от матери, а небрежные короткие кудри — от отца. И оба они были выше отца, где-то пять футов десять дюймов, как мама. Но они были худощавые, еще мускулы не развились. Разглядев любопытные лица, я поняла, что они молоды. Очень молоды. Естественно, лет им должно быть не меньше, чем требует закон, иначе бы Жан-Клод не согласился, но с виду они казались моложе. Может быть, морской народ развивается медленнее людей.
Еще одного сына я не могла точно определить, потому что за креслом стояли двое темноволосых юношей. Один из них встретил мой взгляд не моргнув глазом, а другой смущенно покраснел. Я решила, что это наверняка он и есть. Может, ему это все казалось таким же диким, как и мне.
— Правда, мои сыновья прекрасны? — спросила Теа, снова привлекая мое внимание.
Я не знала, что на это сказать. В конце концов выбрала такое:
— Ну, да, наверное, конечно… я на них еще в этом смысле не смотрела…
Сама почувствовала, как краска ползет вверх по щекам, и выругала себя за это.
Она улыбнулась:
— Давай решим, кто из нас выше по рангу, и тогда я тебя смогу им официально представить.
Я подумала над ее словами, оглянулась на Мику и Натэниела. Они покачали головами — тоже не знали.
— У меня есть мысль, — сказала Теа, и по тону было ясно: она не думает, что эта мысль мне понравится. Голос ее был мелодичен, почти певуч.
— Я бы хотела ее услышать.
— Мы с тобой — зверь, откликающийся на зов, и слуга-человек, но я в браке с мастером города, а ты — нет. Не поможет ли это решить, чей ранг выше?
— Теа! — сказал Сэмюэл.
— Нет-нет, — ответила я, — это способ решить вопрос. Брак — это больше, чем роман. Я согласна.
Сэмюэл нахмурился:
— Нас предупреждали, что у вас горячий нрав, миз Блейк.
Я пожала плечами:
— Так и есть, но логика Теа не хуже всякой другой поможет нам решить,
— И вы не считаете оскорбительным признать, что она выше вас? — спросил он.
— Нет.
Он посмотрел на меня так, будто хотел проникнуть взглядом до самого позвоночника. Не вампирские фокусы — он просто пытался определить, кто я и какова я. В прежние времена я бы сжалась под таким взглядом, но с тех пор всякое бывало. Сейчас я стояла и спокойно смотрела в ответ.
Теа пошевелилась, что привлекло мое внимание снова к ней. Она ждала подчеркнуто терпеливо, но в этом ощущалось некоторое требование. Время действовать — и прекратить пустые разговоры.
Я протянула ей запястье.
Она взяла мою руку, и снова я ощутила, как прохладны ее пальцы. Обхватив меня ими за руку, она приблизила меня к себе. Запястье ее не устраивало, она хотела шею.
Вырываться я не стала, но чуть подалась назад.
Она остановилась, посмотрела на меня странным взглядом своих черных глаз.
— Анита, если мой ранг выше, то мне выбирать, где коснуться.
— Нет, — ответила я. — То, что ты хочешь шею вместо запястья, может значить только одно из трех: либо ты не доверяешь мне, либо ты показываешь, какая ты большая и страшная, либо думаешь о сексе. Что же именно, Теа?
— Второе, — сказала она.
Снова она попробовала притянуть меня к себе, и я поддалась. Сила этой руки сказала мне, что если я действительно хочу сопротивляться, то это будет драка. Теа была сильна силой оборотня.
Сжимая мне руку, она другой привлекала меня к себе, пока тела не сблизились — не вплотную, но соприкасаясь от груди до бедер.
Мне пришлось говорить, уставясь ей в плечо — она просто была выше меня.
— А зачем ты хочешь мне показать, какая ты большая и страшная?
— Моя жена очень ревнива к положению других женщин, Анита, — сказал Сэмюэл. — Жан-Клод не мог тебе не сказать об этом, как не мог не сказать нам о твоей вспыльчивости.
— Что-то он говорил, но…
Она отпустила мою руку, а свою завела мне за спину, прижимая к себе. Другая ее рука скользнула вверх по моей спине, к волосам. Но я, наверное, не очень поняла, что значит «ревнива». Почти все мои силы уходили на то, чтобы не напрячься под этим обвивающим меня телом, вплотную, совсем вплотную, как обвивает любовник, как в сексе.
Груди у нее были маленькие и тугие, а лифчика на ней не было. Я стояла, как дура, опустив руки вдоль тела, и не хотела ее поощрять, но… получилось так, что я ее вроде как обняла, чтобы удержать равновесие на этих гадских каблуках.
Она придвинулась губами ко мне и шепнула:
— Я на самом деле хочу, чтобы ты поняла, что я выше, но это только половина причины.
У меня пульс чуть-чуть участился при этих словах, я хотела повернуться, заглянуть ей в лицо, но она захватила горсть моих волос и отвернула меня от себя. Я оказалась лицом к тому мужчине, который краснел. Он сейчас уставился на меня, и его лицо показалось мне более молодой версией Сэмюэла. Как я этого раньше не заметила? Он сказал беззвучно, одними губами: «Прошу прощения».