Пляж острых ощущений
Шрифт:
— Я так понимаю, — усмехнулась Беда, — олигарх — это наш бедный Мальцев, которого она оставила без копья.
Вот, впрочем, и все.
Нет, конечно же, это не все!!
Свадьба была в разгаре.
— Горько! — нестройно крикнули пьяные гости и мне действительно стало горько.
Невесты рядом не оказалось.
Все было так, как я мечтал: пивной погребок, расстроенное фортепиано в углу, чьи клавиши терзали умелые, чуткие пальцы и только самые близкие мне люди за столом: друзья
Да, еще тут был Михальянц. Я пригласил его по просьбе Беды, но с условием, что он оставит свою фотокамеру дома и не будет пялиться на Элку, словно она сладкий пряник.
— И с кем прикажете целоваться? — спросил я большей частью у себя, потому что гостям не было до меня никакого дела. Они пили, ели, смеялись, болтали, курили.
— Элка! — крикнул я и огляделся.
Куда она делась? Только что дышала мне в ухо и воровала из моей тарелки маслины.
Идея устроить повторную свадьбу принадлежала ей. Ради этого она даже купила себе белое платье. Наряд оказался неприлично короток и чересчур в обтяжку, но Беда мне сказала, что «ща так носят».
Я вырядился в черные джинсы и майку.
— Элка!! — опять позвал я и выпил кружку холодного пива с подозрительно стойкой шапкой пены. — Элка! — Я треснул кулаком по столу.
— Чего ты орешь? — Беда вылезла из-под стола.
— Что ты там делаешь?
— Где?
— Там!
— Кто?
— Я!
— Ты? — уставилась она на меня.
Я забыл, что хотел сказать.
— Горько! — приказал я невесте, пока она не исчезла.
— Кому? — спросила невеста.
— Нам!
— Вам?
— Мне!
— И что?
Я опять забыл, что хотел ей сказать. Похоже, я выпил чересчур много пива, и в этом пиве присутствовал димедрол. Нужно было выбрать заведение подороже, а не эту дешевую забегаловку.
— Ты хотел вон ту утиную грудку под брусничным соусом, — напомнила Беда мне то, что я хотел сказать.
— Я точно ее хотел?
— Точно, точно! Эй, Кармен, передай-ка сюда во-он ту тарелочку!
Кармен-Долорес и не пошевелилась. Она длинно-длинно, грустно-грустно что-то сказала по-испански.
Утку мне передал Михальянц. Он подскочил, как резиновый мячик и передал блюдо так, чтобы коснуться Элкиных пальцев.
Я выпил еще кружку пива и поразмышлял немного на тему — бить Михальянца прямо сейчас, или перенести разборки в спортзал «Динамовец», где мы махались с ним почти каждый вечер.
Кармен все говорила и говорила, она стала жестикулировать, показывая руками то на потолок, то на свой живот.
— Она говорит, что на ее родине свадьбы гораздо пышнее, женихи мужественнее, невесты красивее, а гости пьянее, — громко принялась переводить всем Элка. — Она говорит, что…
— Элла, вы что, действительно не знаете испанского языка?! — рассмеялся вдруг Михальянц.
— А вы что,
— Ну, не так, чтобы в совершенстве, — потупил черные очи Михальянц, — но смысл сказанного понять могу.
— И что же она говорит? Что у нее несварение от нашей пищи?
Гости засмеялись, потом затихли, с интересом слушая их диалог.
Кармен-Долорес тоже внимательно слушала.
— Нет, она говорит, что беременна, что у нее скоро родится сын, а никто об этом так и не узнает до родов. Она говорит, что ей нравится этот город, этот климат, эти люди, эта кухня, этот подвал, и что она любит Сазона, и тоже хотела бы точно такую же свадьбу. Вот, в принципе, и все. — Михальянц скромно потупился.
— Врешь, — ошарашено прошептала Элка.
Михальянц пожал атлетическими плечами и начал ковырять вилкой в тарелке.
— Черт, и кем же этот парень мне будет? — спросил я у Элки.
— Вроде бы дядей, — прошептала она.
— Испанский дядя, который на тридцать лет меня младше, — прошептал я. — Зашибись. Такого ни у кого нет.
— А мне он кем будет?! — требовательно вступила маман.
— Понятия не имею, — пожала плечами Элка. — Честно, не знаю! Эй, Сазон, ты что натворил?!!
— Отличился, бля, — проворчал Мальцев, налегая на коньячок.
Сазон завертел головой, захлопал глазами и крикнул:
— Вы о чем говорите-то?! Громче клювами хлопайте! Батарейки сели! — Он пальцем постучал себе по уху.
— Батарейки у него сели! — заорала Беда. — Лучше бы у тебя…
Договорить она не успела.
— Горько! — крикнули гости.
— Горько!
— Короче, это снова не наша свадьба, — вздохнула Беда, глядя, как гости под мышки поднимают Кармен и Сазона и заставляют их целоваться.
— А мы нашу свадьбу в Сибирске забабахаем! — пообещал я ей.
— Третьей я не переживу, — отрезала Элка, встала и куда-то ушла.
Я не стал ее удерживать, пусть делает все, что захочет. Я начал грызть жесткую утиную грудку.
— Глеб, а теперь наш свадебный подарок! — заорал Колян, вчера приехавший из Владивостока. — Серж, Андрюха, тащите!
Парни встали, ушли, и через минуту внесли в зал большую коробку, перевязанную красной лентой. В коробке что-то шуршало.
Заинтригованный, я поднялся со стула. Вслед за мной встали все гости.
— Мы долго думали, Бизя, что тебе подарить! — торжественно сказал Колян. — У тебя ведь все есть и ничем тебя не удивишь! И вот нам один пацан подсказал… — Он развязал на коробке большой красный бант.
Я попятился и уронил стул. Я, кажется, начал догадываться какой пацан и что им подсказал…
Из коробки прямо на стол, опрокинув пару салатниц, выскочила обезьяна в красной жилетке.
— А-а-а-а-а-а-а! — заорал я и бросился вон из зала.
Я точно знал, что лучше убежать самому, чем пытаться прогнать эту тварь.