Плюсик в Чарму
Шрифт:
«Нельзя оставлять ребенка наедине с проблемами. То, что взрослым кажется пустяком, для ребенка – трагедия!», - нашептывала во мне добрая тетя. Она читала много умных книг. И консультировалась на форуме мам.
«Если постоянно решать его проблемы, то ребенок вырастет несамостоятельным!», - твердила строгая тетя внутри меня. Она настаивала на игрушках, прибитых к полу, на «угловом» курорте и «ремнетерапии» в разумных пределах.
«Если ребенок обратился к тебе, то значит, он тебе доверяет. Не потеряй его доверие!», - умоляла добрая тетя, потрясая умными книжками про формирование здоровой детской личности.
«А потом он сядет тебе на голову и будет тобой манипулировать!», - спорила строгая тетя, поигрывая ремнем в руках.
«Ты никогда не знаешь, чем обернется твое «нет»!», - доказывала добрая тетя. И рисовала стакан воды в дрожащих кошачьих зубах и лапах.
– Хорошо, - я решительно встала и выгребла старую коробку для шитья.
– Я открою портал! Нас учили символам адреса! Там просто поменять надо! Когда у тебя загорится в комнате, прыгай в него! – оживился Никита. И отключился.
Глава пятнадцатая. Василиса Прибыльная
Я успею написать коротенькое завещание? Или нет? Мне стало как-то нервно. И немного не по себе.
Портал загорелся. Я прижав к груди коробочку с нитками и иголками шагнула внутрь. Меня крутануло так, что я потеряла равновесие. А когда вывалилась походкой пьяной стюардессы, то врезалась в колонну.
– Тетя! – обрадовался Никита, пока я пыталась собрать глаза в кучку.
Глаза собирались в кучку. Ноги нет.
– Пойдем быстрее! – меня тянули за руку по гулкому и мрачноватому коридору. – Только тише!
Никита прижал палец к губам, а потом осторожно приоткрыл двери и высунулся.
– Урфин открыл двери! – похвастались мне, таща меня за собой. Мы немного петляли, а потом шли вдоль целого ряда одинаковых комнат.
С одной стороны я понимала, что это неправильно. Все дети наверняка сделают работу самостоятельно. Нет, все-таки надо научить Никиту быть самостоятельным. Короче, ему нужен мужской пример.
– Людвиг Кроун! – послышался женский голос в одной из комнат. – Вы – не правая рука министра магии! Вы его левая пятка! Тише, сыночек, папа сейчас что-нибудь придумает!
В этот момент моя зубастая совесть, распахнувшая пасть, чтобы укусить меня тут же прошамкала лысыми деснами. И поползла умирать под плинтус самооценки.
– Тише, Летиция! – прошипел мужской голос. – Я и так делаю все, что могу!
– Папа, у меня завтра первый урок… - хныкал детский голосок.
– Сюда! – не дал мне дослушать Никита, таща меня вверх по роскошной лестнице. На красивой площадке было три двери.
– Наша здесь! – шмыгнул Никита, пока Урфин что-то урчал ему на ухо. Он распахнул двери. А я глаза.
– Хе-хе-хехасебе! – прокашлялась я, видя роскошный кабинет «Учись – не хочу». Огромный начальственный стол, оббитый черным бархатом, роскошное кресло – трон, сотни книг на полках, несколько манекенов с формой…
- Тетя! – меня потянули за руку в сторону приоткрытой двери. Когда мы вошли внутрь все свечи вспыхнули разом. Они осветили корявый круг на полу, какие-то колбы, склянки и кучу тряпок, разбросанную по всей комнате.
– Вот, - показал рукой Никита на тряпки. И тут же бросился к столу. Он нес огромную книгу «Монстры и монструазные твари. Пособие для юного некроманта».
Я взяла книгу, чувствуя, что к седьмому курсу у Никиты будут отличные бицепсы.
– Нужно что-то вот из этого! – раскрыл книгу Никита, почесывая голову. – Я делал вот этого!
– Сдохни, сдохни, сдохни, - шептала я своему воображению, когда пролистывала страницы со схемой пошива монстров.
– Вот, - протянул Никита лоскутки. – Преподаватель сказал, чтобы мы его напугали! Нам пока рано работать с мертвецами.
Я даже немножко рада этому. Вы не представляете себе как!
– А такие куклы использовались боевыми некромантами, чтобы пугать врагов! Заклинание вдыхает в них жизнь на определенное время! И чудик делает то, что сказал ему заклинатель! – суетился вокруг меня Никита, пока я сшивала куски кожи. И обсасывала исколотые пальцы.
Это сначала я пыталась сверяться со схемой. А потом во мне проснулся творец. Природа решила закрыть глаза и сделать вид, что уходит в бессрочный отпуск.
– Ой, а почему у него глаза не вместе? – удивился Никита, когда работа была почти готова. – Такого в учебнике нет!
– А ты представляешь угол его обзора? Триста шестьдесят градусов! Один глаз злобно смотрит на врагов. А второй… - я посмотрела на «задний глаз». Аккурат над попой. – Эм… Следит, чтобы никто не пнул под задницу. И вообще, это очень удобно! Он видит все, что происходит вокруг!
– Круто! – выдохнул Никита, пока я шила дальше. – А почему у в … эм… попе зубы…
– А ты представляешь, сколько людей хотело бы его пнуть? А тут ам! И сюприз! – выкручивалась я, делая узелок. Зубастая задница выглядела устрашающе. «Порвет, как Бобик клизму!», - хихикало что-то во мне. Так можно хихикать только в четыре утра. После бессонной ночи.
– Ой, а почему у него пять лап? – округлил глаза Никита, трогая пятую лапу.
Я сама не знала, как она получилась! Видимо, я просто увлеклась!
– А если ему лапу в бою оторвут? – спросила я, пришивая хобот. – А тут запасная болтается!
– Но ведь одна же сзади! Мне кажется, ему неудобно будет бегать? И вообще, она похожа на человеческую ногу, - заметил племянник, поглядывая в учебник.
– Представляешь, бежит себе наша зверюшка, а потом пнул! И все! Был мужик, а теперь солист большого театра! - отозвалась я, зевая.
– А почему хобот на спине? – послышался голос Никиты, пока я отодвигала его. Чтобы свет не загораживал.