Плыви ко мне
Шрифт:
Я сглатываю, сопротивляясь желанию закрыть глаза, когда Грей мягко проводит большим пальцем по моим костяшкам.
— Поняла.
— Да, — Грей тихо смеется. — В общем, я так и не поехал на Олимпиаду. Меня настиг несчастный случай, прежде чем я смог туда попасть.
Ком в горле подступает, но я его подавляю еще одним глотком чая. Я знаю, что произошло; любопытство взяло верх надо мной в понедельник, и я снова искала информацию о Грее. До того, как он мог попасть на Олимпиаду, он попал в аварию на подъемнике. Британская пресса обрушилась на него с обвинениями
— Мне так чертовски жаль, Грей.
Он пожимает плечами, будто это ничего не значит, но я знаю этот жест, знаю, что его мечта была для него всем, и этот горький осадок до сих пор не дает ему покоя.
— Я пробовал реабилитацию, ел правильную еду, но связки не хотели слушаться. Они не были достаточно крепкими, да и сейчас не особо. Иногда все еще болит, но согревающий гель теперь помогает снять боль. После того случая я был в депрессии несколько месяцев, а потом в один день понял, что просто нужно это проглотить. Я все еще любил плавание, поэтому получил сертификат спасателя, выучился на тренера и бросился в это с головой.
У меня сжимается сердце от того, как я ощущаю эту осязаемую потерю мечты Грея. Я достигла своей мечты — работать в издательстве, и продолжаю двигаться вперед, но я понимаю, что мне повезло, потому что не всем выпадает такой шанс. Даже таким, как Грей, которые заслуживают всего.
— Я имел в виду каждое слово, написанное в письме, Делайла, — продолжает он, его тело уже не такое напряженное, как раньше. — Я никогда не хотел скрывать свое прошлое. Прости, что сделал это. Прости, что причинил тебе боль. Прости, что разбил твое сердце, и…
Не раздумывая, я поднимаюсь с места и, обойдя маленький столик, практически падаю к нему на колени, обвивая его шею руками. Я вдыхаю его запах, знакомый аромат щекочет мои ноздри, а ощущение его в моих объятиях… все это ощущается так, будто именно здесь я должна быть в жизни.
— Я скучала по тебе.
Я не говорю ему, что все в порядке, потому что это не так, и мы оба это знаем. Он не должен был скрывать это от меня, не должен был лишать меня возможности самой сделать выбор — остаться с ним, несмотря на боль. У нас еще есть над чем работать, и главным вопросом остается доверие. Но Грей здесь, он борется за нас, открывает мне душу, потому что доверяет и хочет, чтобы у нас было «мы».
Я тоже этого хочу.
Руки Грея обвиваются вокруг моей спины, его губы касаются линии моей шеи.
— Я тоже скучал по тебе, красавица.
Не обращая внимания на то, кто может смотреть, я мягко прижимаюсь к его губам, чувствуя, как он улыбается, его ямочки появляются без стеснения.
— Ты голодна? — спрашивает Грей. — Хочешь сходить поесть? Я закончу через час, если не против подождать…
Я оглядываю себя и морщу нос при виде своей обычной офисной одежды — бледно-розовая блузка, черная юбка-карандаш, колготки и черные лакированные туфли на каблуках.
— Я не особо нарядно выгляжу.
Грей проводит костяшками по
— Ты выглядишь потрясающе, Делайла. Мы не обязаны идти куда-то, если тебе некомфортно, можем заказать что-то домой. Или есть паб за углом, там лучшие рыба с чипсами, что я когда-либо пробовал.
У меня текут слюнки при мысли о хрустящих, идеально посоленных чипсах.
— С соусом тартар и долькой лимона?
— С соусом тартар и долькой лимона, — подтверждает Грей, кивнув.
— Ладно, — соглашаюсь я. — Это свидание.
Глава
26
Грей
Я сжимаю руку Делайлы, когда мы идем по короткому пути к пабу, расположенному на углу улицы, и напоминаю себе, что она здесь, что она готова рискнуть и дать нам еще один шанс. Знаю, что это было нелегко для нее.
Широко ухмыляясь, я толкаю тяжелую дверь из красного дерева, пропуская Делайлу вперед. Паб не забит под завязку, как я и ожидал — ведь сегодня среда вечер. Но за стойкой сидят несколько завсегдатаев с полупустыми бокалами пенного. По залу разбросаны парочки и семьи, малыш носится кругами, вымотав себя, а двое подростков играют на автоматах в глубине зала. Место определенно не было переполнено.
Делайла пересекает слегка липкий пол и ковер с выцветшим, багрово-красным узором, выбирая укромный уголок. Она первой соскальзывает в кресло, а я усаживаюсь напротив, выдергивая два меню из держателя на столе.
Я даже не открываю свое — сюда я прихожу только за рыбой с картошкой, — а Делайла листает свое, просматривая классические блюда пабовской кухни.
Желтоватый свет старой лампы, свисающей со стены рядом с нами, озаряет волосы Делайлы, кончик ее носа и изгиб ее милого лука Купидона. Я пожираю взглядом каждую деталь, машинально поглаживая линии на ее левой ладони, ощущая мягкость ее кожи, тепло ее тела, что говорит мне: она реальна.
— На что уставился? — спрашивает она.
— На тебя, — говорю я, и правда срывается с языка. — Смотрю на тебя и думаю, как мне повезло, что ты сидишь передо мной, что ты здесь, и как я не собираюсь все испортить в этот раз.
Розовый румянец разливается по ее щекам, мосту носа и шее. Он идеально совпадает с цветом ее блузки, а когда она наклоняется вперед, я замечаю, что ее бюстгальтер такого же розового цвета плотно облегает ее тело.
— Вам принести что-нибудь выпить? — вдруг раздается голос официанта.
Отрываясь от созерцания, я называю свое — полпинты пива.
— Делайла?
— Бокал домашнего белого вина и воды, пожалуйста.
— Конечно, — официант делает записи на своем старом блокноте карандашом. — Будете заказывать еду?
— Рыбу с картошкой фри для меня, пожалуйста, — говорю я и поднимаю два пальца. — Сделайте две порции.
— Без проблем, скоро все будет готово.
Делайла ждет, пока мы снова остаемся одни, и только тогда открывает рот. Я вижу, что она не нервничает, но заметно нервозничает, ее пальцы тянутся к уху, дергая за мочку.