Плывущая женщина, тонущий мужчина
Шрифт:
Рулетка смерти вновь завращалась и остановилась вместе со вздохом Аои. Брюс Ли приставил дуло под подбородок. Аои, обхватив руками подушку, затаила дыхание. Самэсу закрыл руками уши и слышал, как ухает его сердце. Брюс Ли, глубоко вдохнув, небрежно нажал на курок.
Неудача обошла Брюса Ли стороной.
Аои отняла у него револьвер, открыла иллюминатор и принялась раз за разом спускать курок. На четвертый раз звук выстрела разнесся над вечерним Японским морем.
– Ну, довольно. Ничья. Мое сердце и без того разрывается.
Аои зарядила все пули, лежавшие на столе, и, вновь нацелившись в небо, нажала на курок. Просвистел невидимый
– Аои, мы обязаны тебе жизнью.
Брюс Ли сжал вспотевшую ладонь Самэсу и сильно потряс. Самэсу почувствовал в этот момент, что между ними зародилось чувство необычайной солидарности. Благодаря обряду инициации смертью, враждебность Самэсу к Брюсу Ли исчезла без следа. Как будто, ведомые духом покойного капитана, они оказались накрепко связаны друг с другом. На пике нервного напряжения он смотрел на стоящего к нему боком Брюса Ли и отчетливо видел перед собой живого человека, обремененного скорбями и слабостями. Брюс Ли, до сих пор бывший для него всего лишь объектом любопытства и подобострастия, внезапно предстал другом, ровней. Брюс Ли тихо прошептал ему:
– Мы оба одурели. Хватит показывать характер. Отныне ты будешь моей правой рукой – теневым капитаном.
У Самэсу не осталось сомнений. Пока он повязан с Брюсом Ли, ему хватит мужества, чтобы отчаянно прорываться в сторону будущего, в котором ничто заранее не предопределено. Он принял решение. Разве не говорят – с кем поведешься, от того наберешься? С тех пор как яд Брюса Ли разошелся по всему его телу, у него нет другого выбора, как посвятить ему всю свою жизнь. Решение его воодушевило. Корабль, плывущий по капризно-неспокойным волнам, стал для Самэсу родным домом. В этом доме заключено все – и жизнь, и смерть, и будущее, и желания.
– Я тоже хочу, чтоб женщина спела мне колыбельную, поэтому возвращаюсь в каюту. Моя жизнь теперь наполовину принадлежит мне, наполовину вам.
Брюс Ли громко расхохотался:
– С меня достаточно и четвертушки твоей жизни. Я тоже отдаю тебе одну четвертую своей. Половинку твоей жизни все равно уже стибрила женщина. Так или иначе, море – женщина. И корабль тоже женщина. Женщина несет нас по волнам, женщина держит нас на плаву.
Будь что будет
На следующее утро капитан Нанасэ покинул «Мироку-мару» и затонул, медленно опускаясь к подводной возвышенности Ямато.
Военное положение было снято. Заложники вновь засуетились, устремляясь навстречу своему будущему. Те, кто считал, что будущее открывается через казино, робко подходили к игровым столам и по большей части проигрывали. Те, кто согласился спонсировать пиратов, шантажировали свои фирмы или переводили капиталы на «Мироку-мару». Кого-то вынуждали стать поручителями солдат-мигрантов и брали с них обещание, что они будут помогать им устроиться в Японии. Угрожали смертью, если они не сдержат данное слово.
Прежде чем вновь направиться в казино, Мицуру заглянул в библиотеку, чтобы еще раз повидаться с Ли Мун Че. Поэт со своим будущим уже определился. Однако его истинные помыслы все еще оставались для Мицуру загадкой.
Ли Мун Че установил между полок простую раскладушку и лежал на ней, буквально погребенный под книгами. Нацепив огромные очки, он ушел с головой в страницы толстого волюма.
– В этой библиотеке нашлись книги, способные приковать ваше внимание?
Поэт устремил на Мицуру глаза ночной птицы.
– Не так много книг, которые стоит читать, – сказал он. – Если б надо было взять на необитаемый остров одну книгу, я бы выбрал эту.
Поэт читал «Исторические записки» Сыма Цяня. [32] Корабль для него был необитаемым островом, более всего подходящим для подобного чтения. Поскольку Мицуру молчал, он продолжил:
– А что вы намерены делать?
– Утолю жажду мести и сойду с корабля. Поэт глянул на него, как будто хотел что-то сказать, но поджал губы.
32
Сыма Цянь (145 – 86 гг. до н. э.) – древнекитайский историк, автор первой сводной истории Китая «Ши цзи» («Исторические записки»). Был кастрирован по приказу императора.
– Что? – спросил Мицуру.
– Кстати, наш друг Китадзима дал обещание содержать в Японии семью беженцев. Как он и собирался, сойдет с матерью в Токио и поселит у себя семью беженцев, проникших в страну по фальшивым паспортам. По его словам, он рад, что его семья так разрастется.
– Все-таки он честный до глупости!
– Нет, в далекой перспективе Китадзима выиграет.
– Почему?
– Мне кажется, перед тем, кто сошелся с китайцами, открывается новое будущее. Если он будет бережно пестовать отношения с новой семьей, глядишь, воздастся сторицей, лет этак через десять, а может быть, через двадцать.
– Вы хотите сказать, подружившись сейчас с китайцами, обеспечишь себе спокойную старость? Конечно, Китай скоро станет самой могущественной в мире экономической державой. Можно, конечно, мечтать о том, как будет вольготно жить, присосавшись к ней. Однако стоит ли уступать произволу и тирании Брюса Ли ради таких туманных перспектив?
Мицуру нападал на Ли Мун Че, не скрывая своего раздражения.
– Я только что пытался вам объяснить, но вас гложет обида, и вы не желаете с ней расставаться. Озлобление доведет вас до гибели.
– Хотите сказать, что я слабак, месть мне не по зубам?
– Не в этом дело…
– Тогда что же? Все, что вытворяет Брюс Ли, – благо? То, что он держит в страхе пассажиров, – справедливо? Советуете сидеть тихо и не высовываться?
– Нет-нет, я вовсе не поддерживаю всех его поступков. Но думаю, такие же беды нас поджидают всюду, не только на этом корабле. Разумеется, никто не знает, в какую сторону повернет история. Возможно, впоследствии я осознаю, что Брюс Ли нелепый самозванец, и буду раскаиваться. И наоборот, не исключено, что он впишет свое имя в историю двадцать первого века как величайший герой. В любом случае на это стоит посмотреть, и это тоже своего рода пари. Иначе нам всем и вправду остается лишь, как вы выражаетесь, «сидеть тихо и не высовываться». Разница между моей и вашей позицией минимальна. Я решил активно сотрудничать с Брюсом Ли. Вы хотите быть его непримиримым врагом. На первый взгляд, позиции диаметрально противоположные, но обе покоятся на подмостках, возведенных Брюсом Ли. Грубо говоря, моя позиция – смирившись с обстоятельствами, активно затаиться, понемногу подталкивая события в желательную для меня сторону. Вы предпочитаете открыто бороться, идти напролом, а это неизбежно ведет к противоположному результату – вас таки заставят сидеть тихо, так что не высунетесь, даже если б очень захотели.