Редко бывало, чтобы весь личный состав Третьей точки сидел под масксетью и маялся от безделья. Обычно бойцы постоянно были заняты: то дежурством на посту наблюдения, то походом за водой, то с душманами сражались, то укрепрайон киркой и лопатой строили. На разгильдяйство времени было немного, но в один прекрасный августовский день вышло так, что
мы с Мишей Гидроквасом и Саней Манчинским валялись на ящиках, томились от жары, и не знали куда себя применить. По удивительному стечению неустановленных обстоятельств, до компании к нам из спального СПСа выполз Андрюха Орлов. Он поднялся с четверенек, стряхнул с себя горную пыль и включил режим приколиста:
– Живёте тут, как свиньи в берлоге.
Эту мысль недавно высказал Хайретдинов, а пародировать старших по званию некрасиво. Любой культурный человек должен знать это с детского сада, во всяком случае я знал, потому ответил остряку-самоучке:
– Всё человеческое рано или поздно не по-человечески настигнет ум и сознание человека, а обезьяне этого не понять.
На мою реплику Орёл не обратил никакого внимания, видимо не понял кто кого кем назвал. Он обнаружил перед собой целых троих зрителей, занял центровую позицию под масксетью, и принялся лицедействовать в театре одного актёра.
– Слушайте прикол, пацаны! Када я до армии учился в «путяге» (путяга – народное название ПТУ), у меня был друган Вовчик. Осенью меня с ним, и всю нашу группу, отправили на картошку в какую-то деревню, а руководителем была матушка его кобылы, поэтому нам было всё по колено. Как приехали, мы сразу же набрали в сельпо две авоськи «Агдаму» по ноль-семь, и в первый же попавшийся вечер начали его употреблять. Засосали по стакану, засосали по второму, и тут захотелось нам танцев. А в нашей группе не было девок, ну и хренля там танцевать, друг друга за задницы держать под музыку? Это позор какой-то. В общем, девок нам захотелось. За ними надо было ехать, а с водительскими правами был только я. После второго стакана зрение
у меня обострилось до орлиного, и я заметил рядом с соседним домом трактор с огромным силосовозом. В том доме жил мужик, он на этом тракторе работал. Не бухгалтером, а трактористом. Ну и пошли мы к мужику за девками. Налили ему стакан. Он накатил. Налили второй. А у него внутри уже поллитровка самогонки плюхалась. От «Агдама» он, как сбитый «мессершмит», спикировал пятаком в подушку. Пока пикировал, мы с ним добазарились за этот силосовоз. Он успел промычать: – «Шоб утром был под забором», – и воткнулся рогами в наволочку. Я залез за руль, пацаны набились в кабину и поехали в соседнюю деревню за девками. Пока ехали, ещё «Агдамом» шлифанулись. Приезжаем, а девки тоже насосались какой-то фигни, тоже сделались пьяные. Такие все стали на рогах и на измене. А тут мы на плацкартном тракторе подкатили и орём: – «Айда на танцы в соседнюю деревню!» Девки аж завыли от восторга. Набились к нам в силосовоз и покатили мы по раздолбанной дороге, по лужам и колдобинам. Нас с пацанами в кабине так матляло, аж «Агдам» из стакана расплёскивался, только половину можно было наливать. А девки в силосовозе за нами кувыркались – ноги выше головы! Визжали так, что нас за версту было слышно. С шумом и гамом приехали мы в соседнюю деревню, в клуб. Припарковались со всем триумфом, завалили внутрь, а у них, вот же хрень какая, магнитофон сломался – плёнку рвёт, музыку не играет. Всё, засада, приехали, танцев не будет. А у нас же «Агдам» и девки! Разве можно вот так всё бросить и пойти домой? Никак не можно. Оказалось, у них гитара в клубе была. Взял я тогда гитару и ка-а-ак залился! Как соловей. Как начал орать песни из «Машины времени»: – «Во-о-от, новый поворо-о-от! И мотор ревё-о-от!!!» – Орёл метнулся, уселся на зелёный ящик и начал прихлопывать себя по коленкам ладонями, отбивать такт музыки: – «Что он нам несё-о-о-от! Омут или брод»!
