Шрифт:
В конце августа 1984 года «График» на расслабоне «позвонил» Хайретдинову на радиостанцию и сообщил, что его снимают с Зуба Дракона. Так что, он может собирать свои нехитрые манатки и топать в «родное» подразделение, в Восьмую роту, командиром четвёртого гранатомётно-пулемётного взвода. А на его место комендантом поста Зуб Дракона направили командира второго взвода Верхоламова Олега Владимировича.
Хайретдинов выслушал решение командования, поднял к афганскому небу томный взгляд, оценил, хватит ли ему места, чтобы подпрыгнуть от радости до потолка, понял, что хватит, но прыгать не стал, но шлёпнул с размаху в пыль свою выцветшую панаму с офицерской кокардой, затем с полным умиротворением, вполголоса, но очень со вкусом, грязно выругался.
Он распереживался из-за того, что его отправили в горы с людьми из чужого подразделения, с какими-то незнакомыми бойцами, с неизвестными солдатами. Он этим людям не являлся ни командиром взвода, ни замполитом, ни старшиной. Это дурацкая ситуация, в армии так нельзя. А ещё два с половиной самых жарких летних месяца, проведённые на трёхтысячнике, дались ему такими нервами, такой «кровью», что врагу не пожелаешь. Из-за скудного питания, недостатка воды и отсутствия полноценного отдыха, Хайретдинов сильно похудел, под глазами прочно обосновались черные круги, а под обмундированием завелось отсутствие гигиены. Так что, уйти вниз с Зуба Дракона для Хайретдинова было избавлением от большого числа тягот и лишений воинской службы.
Мне был понятен ход логических рассуждений Гакила Исхаковича, но я с ними не хотел соглашаться. Потому что внизу ни Хайретдинова, ни Касьянова, ни Герасимовича, не ждало ничего хорошего. До тех пор, пока в горах не выпадет снег, всю осень и половину зимы, горная война будет идти полным ходом, наш батальон будет подниматься в горы, гоняться за душманами, те буду убегать от нас, отстреливаться
Но, кроме всего прочего, у Хайретдинова поднялась температура и держалась третий или четвёртый день. Так можно было и коньки отбросить среди красивых горных пейзажей. По этой причине в Рухе сформировали караван, укомплектовали и пинком под заднюю часть штанов направили на Зуб Дракона. Засветло пацаны закарабкались на наш пост, а с ними туда же забрался и новый комендант Верхоламов.
Мы пошли смотреть. Караван же пришел, хавчик, курево, письма принёс.
– А-ГА-А-А-А-А! Прапорюга! – Заорал источающий смех и радость Верхоламов, протянул нашему бывшему коменданту руку. – Ну, здарова!
Хайретдинов пожал протянутую ладонь и улыбнулся, как будто ему зачитали Приказ о замене из Афганистана в Союз, а не с Зуба Дракона в Руху.
– Ну, давай, сдавай имущество!
Что-либо сдавать, по большому счету, было не обязательно. Потому что не было никакого офигенно важного имущества. Два АГСа, лом, кирка и четыре лопаты – чего там сдавать.
Насдававшись, Верхоламов с Хайретдиновым потопали в СПС на Второй точке, устроили там совещание в верхах. Посидели, покряхтели, через десяток минут довели до нас результат пленарного заседания. Из стенограммы совещания следовало, что Хайретдинов на пару дней задержится на Зубе Дракона. Чтобы Верхоламов понаблюдал, как и что тут устроено, чтобы он нормально втянулся в режим службы Поста №12. А пока суть да дело, новый и бывший коменданты поселились в спальном СПСе, который мы когда-то сложили с Бендером.
Конец ознакомительного фрагмента.