По дикому Курдистану
Шрифт:
– О господин, что ты будешь делать? Убежишь?
– Будь покойна! Я ничего не сделаю, предварительно не переговорив с тобой. Спокойно усаживайся!
Между тем Халеф разрезал мои путы и занял место рядом со мной. Отныне я находился в безопасности, – рядом с ним и собакой я не боялся насара.
– Сиди, рассказывай, – попросил Халеф.
Я подробно поведал ему о моих злоключениях, а он, что само собой разумеется, часто меня перебивал. Наконец он сказал:
– Сиди, был бы я пашой, я бы наградил Мадану и женился на Ингдже. Но поскольку
– Я подумаю над этим, – засмеялся я. – Но теперь скажи, как дела в Лизане и как ты напал на мой след.
– О, сиди, все произошло так, как ты и говорил: насара отступили за реку и ждали твоего возвращения. Но ты все не приходил и не приходил.
– А хаддедин?
– Да, он пришел, и, когда он уже ехал по мосту, его чуть не убили, слава Богу, что я его вовремя узнал. Он рассказал, что по дороге в вас стреляли. Его лошадь была задета пулей и понесла. Много времени прошло, прежде чем он смог ее остановить; он поскакал назад и нашел твою лошадь мертвой; ты же исчез.
– И он обратился к курдам за помощью?
– О нет, сиди. Он подумал, что они вероломно за вами последовали, чтобы вас убить. Поэтому хаддедин спешно поскакал в Лизан за нами.
– И вы растерялись?
– Я – нет, сиди, другие – да. Что касается меня, то я знал, что делать, и поэтому не растерялся. Халдеи же держали большой совет, где было решено послать к курдам миссию, которая должна была привезти тебя или твое мертвое тело.
– До этого, слава Богу, не дошло!
– Господин, если бы они тебя убили, то, Аллахом клянусь, я не уехал бы из этой страны, прежде чем не перебил бы всех бервари! Ты же знаешь, как я тебя люблю.
– Мне это известно, мой бравый Халеф. Рассказывай дальше!
– Миссию плохо приняли…
– А кто ее составлял?
– Мохаммед Эмин, два курда, побывавшие вместе с нами в плену насара, один насара, умевший говорить по-арабски, он был переводчиком хаддедина, а также писец мелека. Сперва курды никак не хотели поверить, что на тебя напали; они посчитали эту весть за коварную выдумку мелека. И только тогда поверили, когда им показали мертвую лошадь. И курды стали утверждать, что тебя устранили насара, ибо они не хотели иметь посредников в этом деле. Послания летели то к курдам, то к халдеям. Затем пришел Неджир-бей и заявил, что тебя застрелили курды-бервари; он якобы видел это с другого берега реки…
– Подлец!
– Точно, сиди. Но он еще получит свое! Так что все разворачивалось таким образом, что дело едва не дошло до настоящего сражения, тут я отправился к мелеку и попросил его о том, чтобы он заключил с курдами временное перемирие, а я тем временем постарался бы тебя найти. Они сказали, что это якобы невозможно; но тут я указал им на нашу собаку, и насара решили положиться во всем на нее. К курдам в последний раз отправили миссию, с которой пошел и я. Бервари согласились с тем, что
– И что сделал ты?
– Мы с псом отправились к тому месту, где лежит труп лошади. Доян тут же нашел твой след и привел меня к реке. Это означало, что тебя переправляли через реку. Мои спутники посчитали, что нам следует вернуться в Лизан, чтобы по мосту перейти на другую сторону реки; у меня же, естественно, не хватало на это времени, к тому же уже вечерело. Я разделся, укрепил одежду на голове, положил сверху оружие и один переправился через реку, со мной был еще, естественно, пес.
– Вам удалось тут же найти след?
– Да, сиди, мы пошли по нему, и вот мы здесь, эфенди.
– Халеф, я тебе этого не забуду!
– Да молчи уж, господин! Ты сделал бы то же самое, а может, и еще больше для меня.
– А что говорил англичанин?
– Его никто не мог понять, он только разъяренно бегал туда-сюда; он походил на пойманную в клетку пантеру.
– Неджир-бей знает, что ты меня ищешь с собакой?
– Нет, он тогда ушел.
– По дороге тебе встречались люди?
– Нет, пес меня вел по местности, где, кажется, не ступала нога человека.
– Где мой конь?
– Во дворе мелека. Я передал его хаддедину.
– Тогда он в хороших руках.
Снаружи послышались легкие шаги. Халеф мгновенно потянулся за оружием, а пес приготовился к прыжку. Я успокоил обоих: это была Ингджа. Она удивленно остановилась на пороге, увидев моего слугу и пса.
– Не бойся, – сказал я. – Они не причинят тебе вреда.
– Как они пришли сюда?
– Они меня отыскали, чтобы освободить.
– Значит, ты нас сейчас оставишь?
– Пока нет.
– Тебе еще нужен Рух-и-кульян?
– Да. Ты меня к нему отведешь?
– Охотно. Вот я принесла вам попить и поесть. Только этого не хватит для двоих и собаки.
Ингджа принесла большую корзину, полную еды. Здесь могли бы наесться пять человек.
– Не беспокойся, милая, – отвечал я. – Еды хватит не только для двоих. Я приглашаю вас с Маданой к трапезе.
– Господин, мы же женщины!
– В моем отечестве к женщинам относятся с уважением. У нас они краса и гордость дома и занимают всегда почетное место за столом.
– О эмир, как счастливы должны быть ваши женщины!
– Но им приходится есть лопатами! – присовокупила жалостливым тоном Мадана.
– Это не лопаты, а маленькие, изящные инструменты из красивого металла, которыми еще аппетитней есть, чем пальцами. Кто у нас во время трапезы загрязнит руки едой, тот считается нечистоплотным, неловким человеком. Я покажу вам, как выглядит ложка.
Ингджа расстилала скатерть на полу, а я взял нож Халефа и отхватил им порядочный кусок дерева из столба, чтобы вырезать ложку. Скоро она была готова, я показал, как с ней обращаться, и это вызвало немалое восхищение простых женщин.