По дикому Курдистану
Шрифт:
– Вон он стоит у вороного.
Он извлек из-под широкой верхней одежды кожаный, усыпанный жемчужинами футляр и подал его Халефу. Я заметил, что кроме этого футляра он дал Халефу еще кое-что. Я поблагодарил его, и мы расстались.
Глава 5
СРЕДИ ПРИВЕРЖЕНЦЕВ КРОВНОЙ МЕСТИ
Спустившись с возвышенности, что лежала за Амадией, тропа повела нас под гору, к долине Невдашт. Оказавшись там, мы пришпорили лошадей, и они понесли нас как птицы через скудные земли, характерные для этой долины.
Мы доехали до
Вдалеке – и справа, и слева – время от времени поднимался дым. Впереди показался одинокий всадник. Заметив нас, он быстро свернул в сторону. Это было понятно, ведь мы находились не на мирной земле, к тому же он увидел, что нас несколько человек.
Опускался вечер. В долине перед нами раскинулась небольшая деревня, домов примерно в тридцать. Это было селение Тиа, где мы собирались переночевать, но как нас там примут, мы не знали.
Заметили нас еще издалека, и несколько всадников направились навстречу, чтобы либо сразиться с нами как с врагами, либо принять как друзей. Примерно за двести шагов от деревни они остановились, поджидая нас.
– Ждите меня здесь! – сказал я и поспешил к всадникам.
Увидев мою лошадь, они заметно оживились и начали совещаться. Это дало мне повод, с одной стороны, возгордиться своей лошадью, с другой – опасаться за свою жизнь. Хорошая лошадь, красивое оружие и деньги для курдов представляют особый интерес. Всякий, кто обладает хотя бы одним из вышеперечисленного, никогда не будет чувствовать себя в полной безопасности среди этих грабителей. В любой момент он может потерять все свои ценности да и свою жизнь в придачу.
Один из всадников двинулся навстречу нам.
– Добрый день! – поприветствовал я его.
Он поблагодарил меня и смерил взглядом, начиная с тюрбана и кончая копытами моей лошади. Затем он спросил:
– Откуда ты?
– Из Амадии.
– А куда ты едешь?
– В Гумри-Кала.
– Кто ты? Турок или араб?
– Нет, я…
– Молчать! – приказал он мне. – Спрашиваю я, а ты мне только отвечаешь! Ты говоришь по-курдски, но ты не курд. Может, ты грек, или русский, или перс?
– Нет, – сказал я.
Теперь он оказался в затруднении. Мне нельзя было говорить, к какому народу я принадлежу. Он же хотел показаться умным и догадаться сам. Но это у него никак не выходило. Тогда он двинул своего коня по глазу так, что тот громко заржал.
– Кто же все-таки ты?
– Джермен – немец, – ответил я ему гордо.
– Джермен? Я их знаю. Их племя живет на берегу озера Урмиа в жалких хижинах из камыша. – Эти слова он произнес с особым презрением.
– Ты ошибаешься, – возразил я ему. – Джермены не живут на берегу этого озера. И не живут в жалких камышовых хижинах.
– Молчи! Я знаю это племя, и если ты не знаешь, где они живут, то ты не джермен. А это что за курд? – И он указал на англичанина.
– Это не курд, он только одет по-курдски.
– Если он только одет по-курдски, значит, он не курд!
– Вот я и говорю.
– А если он не курд, то он не должен носить курдскую одежду. Это запрещено. Кто он?
– Ингло, – отвечал я коротко.
– Ингло? Я знаю инглов, они живут за горою Арарат, грабят караваны и едят ящериц – гумгумуку гаурана.
– Ты снова ошибаешься! Это все не так, они не живут за горою Арарат, не грабят караваны и не едят ящериц.
– Молчи! Я был в стране инглов и сам с ними ел гумгумуку гаурана и даже гумгумуку делана. Если он их не ест, он не ингло. А кто будут три других всадника?
– Один из них – мой слуга, остальные – арабы.
– Из какого племени?
– Из большого племени шаммаров.
Я сказал правду, поскольку хорошо знал вражду турок и шаммаров. Враг турка должен был быть другом курда. Правда, я знал еще, что северные племена шаммаров живут в такой же вражде с южными курдскими племенами, но только из-за грабительских походов курдов, которые не могут жить спокойно и насмерть перессорились даже со своими соплеменниками. Мы находились в центре Курдистана, куда наверняка еще не ступала нога враждебного араба, поэтому я отвечал спокойно, будучи убежденным, что это не принесет нам вреда.
– Я знаю шаммаров, – снова начал курд. – Они живут у устья Евфрата, пьют морскую воду, и у них злые глаза. Они женятся на собственных матерях и делают колбасу из свинины.
– Ты снова ошибаешься. Они не живут у моря и никогда не ели свинины.
– Молчи! Я сам был у них и все это видел. Если эти мужчины не женятся на своих матерях, то они не шаммары. Еще шаммары живут в кровной вражде с курдами из Сар-Хазана и Зибара, поэтому они наши враги. Что вам нужно здесь?
– Мы хотели спросить, нет ли у вас хижины, где мы могли бы сегодня переночевать.
– У нас нет хижин. Мы – курды-бервари, и у нас дома. Вам дадут дом, если вы докажете, что вы не наши враги.
– Как нам это доказать?
– Отдайте нам ваших лошадей и оружие.
«Ах ты старый лжец и пожиратель ящериц! Ты думаешь, что люди, делающие колбасу, – непроходимые глупцы!» Это я так подумал, вслух же сказал:
– Мужчина никогда не расстается со своим оружием и конем.
– Тогда вам нельзя оставаться у нас, – ответил он грубо.
– Значит, мы двинемся дальше, – заключил я и поскакал к своим спутникам; курды, же тесно окружили своего предводителя.
– Что он сказал? – спросил меня англичанин.
– Он хочет в обмен на то, что мы здесь переночуем, получить наше оружие и коней.
– Пусть попробует прийти и взять, – сказал англичанин вежливо.
– Ради бога, только без выстрелов! Курды придерживаются кровной мести еще истовее арабов. Если они нападут на нас и мы раним или убьем одного из них, то мы пропали; их здесь раз в пять больше, чем нас.
– Что же нам делать? – спросил он.
– Прежде всего двигаться дальше, если же они попытаются нам помешать, то вести переговоры.