По долинам и по взгорьям
Шрифт:
Сосед малышевцев справа — 17-й Уральский полк, внезапно атакованный белыми, отошел и оголил наш фланг. Противник быстро продвинулся вперед. Наш 2-й батальон попал в полуокружение. Родионов стал выводить своих бойцов по широкой ложбине между холмами к селу Андреевка. Белые, зная стойкость малышевцев, не решились замкнуть кольцо и начали расстреливать их с высот. Батальон понес большие потери, но все же выскочил из «мешка».
Затем малышевцы отступили в село Малая Соснова. Командир полка выдвинул конных разведчиков на близлежащую высоту.
В снеговых окопах свистел жестокий ветер. Мороз достигал тридцати пяти градусов.
Ночью некоторые бойцы, несмотря на строжайшее запрещение, задремали в окопах. Человек десять сильно обмороженных пришлось отправить в лазарет, а нескольких мы так и не добудились.
Через двое суток полк отошел дальше, на рубеж Петропавловское — Дурыманы. Спешенные конники заняли позицию рядом со 2-м батальоном.
По данным разведки, белогвардейское командование подтянуло против нас три свежих полка — 2-й Новониколаевский, 3-й Барабинский, 4-й Енисейский — и готовилось нанести сильный удар со стороны Баклуш на Петропавловское.
Данные эти оказались верными. На рассвете двенадцатого марта противник предпринял решительную атаку. Колчаковцы шли тремя колоннами по трем дорогам, прорытым в снегу толщиной до двух метров. На флангах по сугробам бежали лыжники в белых маскировочных халатах.
Наши батальоны подпустили врага на близкое расстояние и встретили его залпами. Передние ряды колчаковцев стали пятиться. Но на них напирали задние, подгоняемые очередями своих же пулеметов. Получилась настоящая мясорубка. На дорогах выросли груды вражеских тел.
Прямо перед позицией конных разведчиков, у моста через глубокий овраг, скопились офицеры отборной штурмовой роты. Кавалеристы забросали их гранатами.
Кое-кто из наших, в том числе я и Миша Курилов, вскочили на лошадей и начали преследовать отступающего противника. Километра два проскакали мы по узкой дороге, и Мише посчастливилось: он взял живым «химического» [11] штабс-капитана. Не внакладе был и я: удалось захватить пулемет на лыжах.
Вечером наиболее отличившихся в этом бою построили на площади села Петропавловского, у церкви. Командир полка Таланкин и Нина Мельникова, выбранная недавно председателем партийного бюро, поздравили с успешным отражением вражеской атаки. Комбату-2 Родионову, начальнику пулеметной команды Корсакову, его помощнику Автуху, пулеметчикам Сырчикову, Ланцеву, Махаеву, Шихову, а также мне и Курилову была объявлена благодарность.
11
Так красноармейцы иронически называли колчаковских офицеров, которые за неимением офицерских погон носили солдатские со звездочками, нарисованными на них химическим карандашом. — Авт.
Получив такой отпор, колчаковцы на нашем участке больше не пытались наступать. До конца марта почти все подразделения полка находились в Петропавловском. И снова, как на станции Шамары и в селе Броды, наши коммунисты развернули массово-политическую работу среди местного населения.
На первых порах Семен Шихов совсем сбился с ног, организуя «красные посиделки». Но потом разузнал, кто из сельских парней грамотный, кто пляшет, кто играет на гармони, и подобрал себе хороших
Во время этих посиделок мы проводили беседы о текущих событиях, декламировали стихи, пели, танцевали. К Шихову особенно привязался тогда белобрысый парень по фамилии Паклин. Семен вначале добродушно подтрунивал над ним:
— Нам с тобой, друг, нужно волосами поменяться: что ты за Паклин, ежели грива белая, а не рыжая? Мои волосы тебе в самый аккурат.
Но постепенно Шихова заинтересовал этот любознательный паренек, старавшийся в каждом вопросе докопаться до самой сути. И Семен уже вполне серьезно однажды сказал ему:
— Если тебе, друг, скажут, что твоя голова белая, ни за что не верь. Золотая у тебя голова! Тебе, браток, на комиссара учиться надо, да вот беда — нету еще у нас таких школ.
Совет Шихова не пропал даром: впоследствии Паклин стал работником политотдела 30-й дивизии.
В это же время, в марте, мы затеяли еще одно интересное дело. Однажды Миша Курилов сказал Шихову:
— Помнишь, в Глазове ты говорил: «Если крестьянину разъяснить, кто его друг, а кто враг, то он за нас пойдет, против Колчака»?
— Помню. Так и есть. Не зря мы старались. Хорошо дерется глазовское-то пополнение, — ответил Семен.
— Так вот, — продолжал Курилов, — я и думаю: «А что, если обработать колчаковских солдат. Ведь среди них много мобилизованных крестьян. Может, перейдут на нашу сторону?»
Предложение было соблазнительным. Наше партийное бюро одобрило его.
Малышевцы установили контакт с солдатами 2-го Новониколаевского и 5-го Томского полков и начали обмениваться с ними подарками. Белые оставляли в условленном месте, в овсяных кладях, находившихся между позициями, хлеб, баранки, колбасу. Красноармейцы приносили туда же питерские папиросы и газеты «Правда» и «Беднота», в которых сообщалось о жестоких расправах колчаковских карателей с крестьянами, о восстаниях крестьян в Сибири, о развертывании там широкого партизанского движения. Дело пошло успешно. Через несколько дней мы стали добавлять к газетам свои записки с призывами к солдатам переходить на нашу сторону.
В результате колчаковские солдаты начали перебегать к нам. Сперва поодиночке, а потом и группами.
Вражеское командование спохватилось. «Нейтральные» клади овса были сожжены.
Новая попытка нашего дозора установить связь с колчаковцами окончилась безуспешно: красноармейцев обстреляли. Штаб полка во избежание напрасных потерь приказал действовать осторожнее.
Левофланговые соединения 3-й армии прочно удерживали свои позиции. Мы думали, что скоро пойдем в наступление. Но наши предположения не оправдались. Наоборот, в начале апреля части 30-й дивизии начали отходить еще дальше на запад.
Это было вызвано тем, что противник сильно потеснил соседнюю справа 7-ю дивизию 2-й армии и мог глубоко зайти нам в тыл. Пришлось выравнивать фронт.
Уже совсем по-весеннему пригревало солнце, снег быстро таял, по оврагам помчались бурные потоки.
Полк имени Малышева с трудом выбрался на тракт и быстро миновал села Пурга, Зура, Чепца, Игринское.
Около селения Уйвай мы столкнулись с вражеской частью, сформированной из кулаков-добровольцев, которая успела зайти нам во фланг. Бой был жестоким. Большие потери понес 1-й батальон. Погибло много наших заводчан, в том числе лихой ротный командир Сергей Рыков.