По дорогам России от Волги до Урала
Шрифт:
Долгие годы праведник провел здесь в одиночестве, вдали от мирской суеты, принимая несчастных, утешал их, давал советы и молился с ними. Услышав о его святости и воодушевленные его примером, к нему присоединились другие отшельники. Тогда казанский архиепископ поселил его в городе рядом с собой [82] , а в Седьмиозерной пустыни порешил основать монастырь [83] и построить храм [84] в честь Смоленской иконы Божией Матери. Строительство было закончено быстро, икону торжественно поместили в храм, и она сразу же начала творить чудеса: дорога из Казани в монастырь была плохой и тяжелой, но, как только путник на мгновение прикасался к иконе, усталость как рукой снимало.
82
Евфимий
83
Имеется в виду Богородичная Седьмиозерная пустынь – православный мужской монастырь Казанской епархии Русской православной церкви к северу от Казани, в пригородном пос. Семиозерка Высокогорского р-на Республики Татарстан. Открыт в 1627 г., первоначально назывался Вознесенским.
84
Имеется в виду возведенный в 1668 г. Смоленский собор. До нашего времени не дошел, сохранились лишь руины цокольного этажа.
Прошли годы. Архиепископа и святого отшельника уже давно не было в живых, когда в городе вспыхнула эпидемия чумы [85] . Казань, соседние деревни, всю губернию охватил ужасный мор. Умерших было так много, что их не успевали хоронить, оставляя на съедение собакам и волкам. Были совершены публичные моленья, но напрасно; отчаяние охватило губернию. Не зная, кого следует винить в этой напасти, народ начал убивать врачей. И тогда один священник вспомнил о высокочтимой иконе, некогда принесенной святым отшельником. Это была последняя надежда. Все горожане двинулись в Седьмиозерный монастырь за иконой и принесли ее в Казань. С ней обходили дома, и везде она возвращала жизнь умирающим и здоровье больным; чума исчезла за несколько дней.
85
Это событие имело место в 1654–1655 гг.
С тех пор иконе приписывается множество других чудес, перечислить которые здесь невозможно. Добрая и жалостливая к обиженным, она в случае необходимости бывает решительной. Очень часто она сама покидала церковь, куда ее приносили и где ей не понравилось, и возвращалась в свой монастырь. Если, напротив, место ей нравится и она хочет в нем остаться, то делается столь тяжелой, что носильщики не могут ее поднять.
Каждое лето [86] в день годовщины избавления от чумы икону с большой помпой привозят в Казань; это главный праздник для города и всей губернии. За иконой едут в Седьмиозерный монастырь. Доставив в Казань, ее носят по церквам города, жилищам больных и немощных людей, которые не могут сами прийти к ней. Ночь перед торжественным въездом она проводит в маленьком Кизическом монастыре [87] , находящемся в лье от Казани.
86
26 июня (9 июля н. ст.).
87
Кизический Введенский монастырь (Свято-Введенский мужской монастырь, Кизический мужской монастырь) – ныне действующий православный мужской монастырь в черте Казани, основан в 1691 г.
На столь великое празднество съезжаются все жители Казанской и соседних губерний. В самый разгар сельской страды они бросают свои дома и урожай, при этом богатые берут с собой в дорогу все свои сбережения, а бедные с характерной для русского человека беспечностью просто стремятся попасть в Казань и присутствовать на торжествах. Они не думают о том, как туда доберутся и как вернутся обратно, идут пешком двадцать, тридцать и даже пятьдесят лье, ночуя под открытым небом и живя на подаяние.
Празднование в честь Седьмиозерной иконы Божией Матери в Казани
Таким образом, везде сотни несчастных с нетерпением ожидают этого празднования. Больные и немощные, они тащатся на дороге с клюкой и узелком с провизией; надежда служит им поддержкой и наставницей. Они верят, что икона избавит их от страданий, а если смерть
По всем дорогам тянутся повозки: здесь и древние тарантасы, в которых едут, лежа на сене или соломе, и наполовину разбитые неудобные телеги, готовые в любой момент опрокинуться. Рядом с этими первобытными экипажами с трудом плетутся люди, часто просто босиком. Они ночуют во дворах грязных трактиров на окраинах Казани, в городских парках, в рвах кремля и бог знает где еще! Вот несколько приличных на вид, но робких и запуганных чувашей, а вот бредут в Казань несколько диких и недоверчивых черемисов в некогда белой одежде; формально православные, но в душе и по обычаям язычники, они, поверив побасенкам попов и крестьян, оставили свои леса, чтобы увидеть икону, которую почитают самым могущественным идолом своей новой религии. [88]
88
В силу того, что монастырь располагался на Царевококшайской дороге, марийцы, приезжавшие в Казань, всегда посещали Кизический монастырь, особенно в день пребывания там Седьмиозерной иконы Божией Матери.
В день, когда православная святыня, покинув свое постоянное место пребывания, должна была прибыть в Кизический монастырь, я отправился туда впереди толпы паломников. Они разделились на две группы. Первая, состоящая из наиболее ленивых и вполне довольных жизнью, ожидала икону перед монастырем на пыльной дороге; вторая отправилась за ней в Седьмиозерный монастырь. Каждый год у мужиков есть два способа ублажить сию святыню: одни борются и даже дерутся за право нести ее, другие толкутся в монастырской колокольне, чтобы получить возможность звонить в колокол по ее прибытии.
У русского народа вообще существует множество религиозных обрядов, причем некоторые довольно опасны для здоровья. Например, каждый год во льду делается прорубь, и священник благословляет реку. Мужики набирают ее в бутыли и пьют, считая священной, а в Москве мне приходилось быть свидетелем, как наиболее истовые верующие даже купались в ледяной воде Москвы-реки, не думая, что это может привести к воспалению легких, ведь, по их мнению, освященная вода безвредна для организма!
Благодаря любезности полицмейстера я смог пробраться сквозь толпу и попасть в Кизический монастырь. С высоты его колокольни мне открылось огромное скопище паломников; вдали на фоне голубого неба в лучах солнца ласково и причудливо сияли звонницы Казанского кремля, купола церквей и мечети. Со стороны города надвигалось огромное облако пыли, поглощая поднявшую его толпу: у русских принято идти быстрым шагом во время религиозных процессий. Пыль неслась и кружилась, напоминая торнадо.
У ворот монастыря стояли священники в парадном облачении. Внезапно зазвенели колокола и запели дьяконы. Все паломники, несмотря на нещадный зной, обнажили головы; пронесли хоругви, после чего восемь человек вынесли святыню. В тот день только Смоленская икона Божией Матери имела право входить через почетные врата; ее несла плотная толпа грязнущих и покрытых потом и пылью людей. В сопровождении священников, властей и почетных гостей вроде меня икону внесли на территорию монастыря, после чего стражи грубо захлопнули ворота перед носом верующих, лишив их возможности поближе увидеть святыню.
Во дворе монастыря на открытой площадке перед портиком церкви священники распевали молитвы, за стенами стояла тишина, толпа застыла в смирении, но слабый шум от нее все же доходил до нас. Монастырский двор был слишком мал для того, чтобы вместить всех желающих. Мы оказались в положении осажденных. Над нашими головами плыли облака пыли, через которые с трудом пробивались солнечные лучи.
Пока суть да дело, я осмотрел монастырское кладбище, обратив внимание на примитивные по содержанию надгробные эпитафии, изобилующие орфографическими ошибками, погулял по кедровому и еловому парку, а затем вышел на главный двор. Из подворотни виднелось множество переминавшихся ног. Внезапно во двор залетела палка, и вскоре ее владелица, довольная своей выдумкой низкорослая крестьянка, чтобы ее достать, пролезла под воротами и оказалась внутри монастыря. Ее примеру тотчас же последовала другая, затем полезла женщина постарше, но, обладая пышными формами, она смогла протиснуться в подворотню только наполовину и застряла, став похожей на большую жужжащую муху, живьем пригвожденную к картонке коллекционера. Чтобы освободиться, ей приходилось грести, как пловец, руками, вызывая у окружающих смех, но все было тщетно.