По дороге к счастью
Шрифт:
– Познакомилась с Валей и с ее подругой Ларисой. У девочек родители работают в нефтеразведке. У Вали Прониной есть брат, Степка, он в седьмой класс ходит. А мать с отцом трудятся в токарном цехе.
– Семья рабочих, как и наша, – удовлетворенно сказала Екатерина. – А что другая девочка?
– Бескоровайная Лариса живет с матерью и маленькой сестрой Леной – недалеко от нас, в угловом доме. Ее мама – бухгалтер.
– Понравились тебе девочки?
– Хорошие! Приглашали ходить вместе в кино
– Школьницы – и на танцы?
– Мама, не удивляйся. Здесь, в поселке, в выходные вечером на танцы ходят семьями. Танцуют взрослые и малышня, на одной площадке.
– Ты смотри! Я такого еще не видала! Ну, посмотрим, посмотрим, что это за поселковое семейное развлечение, – возмущенно произнесла Екатерина и, недоумевая, продолжила: – Надо же! Танцы!
Общение девятиклассниц возобновилось только в начале учебного года, так как Людку, Вальку и Витьку родители отправили в пионерский лагерь.
Глава 2
Вожатый
После летних каникул Валя и Лариса встретились с Людкой как с давней знакомой: непринужденно и весело.
– Привет, Людка! Расскажи, как отдыхала. Твоя мама сказала, что ты ездила в «Огонек», – заговорила с ней в классе Валя в ожидании начала занятия.
– Ну и как, здорово там отдыхать? Мы тоже с Валькой там были, только в первую смену. А кто у тебя была вожатой? А на экскурсию вас возили? – сыпала вопросы Лариса, подошедшая вплотную к подругам.
– Девочки, ездили в Бухару. Там ходили в крепость Арк, гуляли возле минарета Калян, видели мавзолей Саманидов. Я никогда не была в Бухаре, мне понравилось. А в лагере было все, как всегда: песни под баян, игры всякие, соревнования, пионерский костер. Но у нас не вожатая была, а вожатый! Рустам Акимович. Но мы все его звали только по имени, Рустамом.
– Это кто такой? Мы его не знаем. Хороший вожатый? – поинтересовалась Валя.
– Хороший, – только и сказала Людка и перевела разговор на события в поселке.
Вожатый действительно полюбился всем ребятам ее отряда. Этот сухощавый, среднего роста парень узбекской национальности был калекой. Он ходил с палочкой, первоначально поражал прибывших в лагерь детей махами левой ноги, изуродованной болезнью. Но постепенно к увечью Рустама дети привыкли и не обращали никакого внимания на необычную для пионерских вожатых внешность. А задор вожатого, доброжелательное внимание к своим пионерам, умение зажечь интересными идеями снискали у мальчишек и девчонок признательность и дружбу.
Не станет делиться с подругами Людка тем, что она у Рустама пользовалась особым расположением. Живая, веселая, симпатичная девочка, с большим желанием принимающая участие в различных
Незадолго до окончания лагерной смены на вечер в «Огоньке» был запланирован просмотр кинофильма. Августовское солнце уже спряталось где-то за территорией лагеря, но было еще светло. На ясное, бледно-голубое небо тень наползала незаметно, медленно.
Отужинавшие пионеры один за другим сбегались к открытой площадке с длинными деревянными скамьями перед натянутым тканевым экраном. Людка и ее подруги Малика и Наташка заняли места посередине импровизированного кинозала. Оживленно болтая, они стреляли глазами по сторонам, подталкивали друг друга локтями, привлекая внимание к очередной жертве их насмешек и замечаний. Ребячья публика, усаживаясь на скамьи, шумела, голосисто отзывалась на чей-то призыв, возбужденно вертелась, толкалась, возмущалась, показывала языки, корчила рожи, хохотала.
Когда весь так называемый зал почти заполнился, сидящая рядом с Людкой Наташка протянула ей маленькую пышную розу:
– Людка, это тебе!
Предложение было так неожиданно, что девочка непроизвольно взяла цветок за коротенькую ножку и испытующе уставилась на соседку:
– Где взяла? И зачем мне?
Наташка прижалась ртом к уху подруги и зашептала:
– Это от вожатого, от Рустама.
Людка поискала глазами парня. Он сидел на ряду ниже, несколько сбоку, чем она, и вполоборота, улыбаясь всем смуглым лицом, открыто смотрел на нее.
Соседка снова припала к ее уху:
– Ты нравишься Рустаму, – и хитро взглянула на подругу.
– Что ты мелешь? – внезапно смутившись, рассердилась Людка. – Отвяжись!
Она посмотрела на цветок, понюхала – аромат был тонким, нежным. Не произнесла ни звука. В это время начался фильм. Она еще раз искоса взглянула на вожатого, перевела взгляд на экран, пытаясь сосредоточиться, пальцами потеребила единственный листочек, прохладные лепестки, снова глянула на парня. Тот, увидев сердитое лицо Людки, больше, казалось, не обращал на нее никакого внимания.
Это был единственный случай, когда Рустам позволил себе недопустимую для педагога вольность. До самого отъезда девочки вожатый больше не делал никаких попыток показать пионерке Никитиной свое глубокое к ней влечение. А она с детской беззаботностью выкинула эпизод с цветком из головы и продолжала жить веселой лагерной жизнью.
Сейчас же, при упоминании имени вожатого, она вспомнила тот случай. Но об этой истории с Рустамом не стала откровенничать с новыми подругами: удивить их, на ее взгляд, было нечем.