По дороге на Оюту. Наперегонки со временем
Шрифт:
– Существуют у миранцев такие слова, которые обозначают, - он запнулся, видимо, не зная, как объяснить, - в общем, было у меня прозвище, и оно не для детских ушей.
– А почему вы тогда стали Суниром?
– прощебетала Юла.
– Вам так нравится это имя?
– Не совсем. Капитана корабля, на котором я жил, так звали, а само-то корыто называлось "ми Сол" - "покоряющий бездну".
– Ого, - доченька была в восторге.
Я усмехнулась. Выходит, не такой он уж и домашний котёночек.
–
– Сиди смирно, мы приземляемся. Потом будем час на карантине, нас обработают, поставят три прививки, и всё. Пойдём смотреть цветы и товары на базах. А ещё тут огромная ярмарка.
Глава 37
Выйдя из корабля, я, боязливо держа на руках Юлу, наступила на зелёную траву. Ощущения были странные. Я испытывала дискомфорт. В моём понимании трава была живой, и ходить по ней казалось кощунством.
А вдруг я наступлю, и она погибнет?!
– Криста, спусти Юлу с рук, - недовольно прорычал Сунир за моей спиной.
– Что?
– не поняла я.
– Она тяжёлая и уже взрослая, - спокойнее пояснил он, - девочка сама может ходить. А у тебя рана на спине, и она ещё недостаточно затянулась. Так что Юла пойдёт своими ножками.
– Нет, - я прижала её к себе, - здесь нам далеко топать, как я поняла. Ей станет плохо. Появится отдышка. Это нехорошо для её самочувствия. Я лучше понесу.
– Детка, - в его взгляде появилась строгость, - делай, как сказал я. Если мы заметим, что дочери нехорошо, то на руки её возьму я - как мужчина, но не ты. Понятно?
Я продолжала стоять с Юлой на руках и соображать, чего от меня хотят.
– Криста?!
– Сунир вопросительно приподнял бровь.
– Это мой ребёнок! Чего ради ты собрался её таскать?
– меня корябнуло, что этот чужак вдруг решил командовать и диктовать мне, что и как я должна делать. В чём-то он был прав, но уж слишком категоричен.
Миранец, склонив голову набок, отвечать не спешил. Он ждал моего подчинения. И вот тут настал тот момент, когда пришлось выбирать: или проявить гонор и, по всей видимости, остаться на корабле, а то и вовсе выгонит, или послушаться его.
Решение далось мне с трудом, так на свою гордость каблуком я ещё никогда не давила.
– Если она устанет, я сама её понесу,- попыталась я оставить последнее слово за собой.
– Я сам буду носить нашего ребёнка, - чётко произнёс он, глядя мне в глаза. Я открыла было рот, чтобы возразить, но он одарил меня таким тяжёлым взглядом, что я не проронила ни слова.
– А сейчас поставь Юлу на землю и пойдём. Ещё прививки нужно сделать.
Развернувшись, он двинулся вперёд. Опустив дочь, я поспешила с ней за ним. Оглянувшись, миранец остановился.
– Я не люблю
– Нет, малыш, - Сунир взял её за руку и подождал, пока доченька просунет вторую ладошку в мою ладонь.
– Здесь не делают укольчики. Они дадут тебе конфетку и нанесут на неё пару капелек сладкой вакцины. Я тут много раз был, это вкусно.
– Дядя Сунир, а вы поэтому сюда летаете?
– Конечно, - он улыбнулся и щёлкнул мою мелочь по носу.
– Везде укольчики, а тут конфетки.
Я слушала их разговор ни о чём и осторожно на носочках шла по траве, мысленно извиняясь перед каждым листиком. Что-то резко выпрыгнуло из-под моей ноги. Испугавшись, встала как вкопанная. Это нечто замерло в шаге от нас и притихло.
– Криста?
– тихонько позвал меня мужчина.
– Оно прыгнуло, - я указала на неведомую мне тёмно-серую зверушку.
– Это у нас, - Сунир навёл на живность свой планшет, он был в разы лучше моего.
– Ага, лягушка.
Лягушка!
Я внимательно всмотрелась в это существо. Всё, что я знала о них, - это фастфуд на станции "Южный Энцелад". В крытой палатке там продавали палочки из искусственной лягушатины с соусом "крим-плим".
Я, что, вот это ела?!
Картинка как-то не вязалась.
– Дядя, лягушки зелёные, а она коричневая, - поделилась своими наблюдениями Юла.
– Серая, - автоматически исправила я дочь.
– Нет, у неё полоски коричневые, - тут же прилетело в ответ.
Я присмотрелась. Ну, были две полосы вдоль позвоночника, но это лягушку коричневой ещё не делало.
– Зелёная - это земная, а эта лягушка, обитает только на Хонхо, - решил наш спор Сунир.
– Она серая.
– Коричневая, - упрямилась Юла.
– Ну, пусть будет серо-коричневая, - не стал спорить наш капитан.
– А их едят?
– выдохнула я, припоминая вкус палочек.
– Нет, а почему спрашиваешь?
– Сунир прищурился.
– Едят лягушачьи ножки от "Крим-прим", - выдала Юла.
– Мама привозила их на ужин.
– Это которые продаются в Южном порту вашей планеты?
– мелкая кивнула.
– Нет, то искусственное мясо какой-то рыбы.
Фух, у меня от сердца отлегло. Эту прыгающую бяку я не ела.
И на том спасибо!
Мы пошли дальше, но Юла сразу же отстала. Как я и говорила, она не привыкла ходить быстро. Развернувшись, миранец молча поднял её на руки и усадил на согнутый локоть.
– Дядя Сунир, а можно я тебя пока папой буду называть, ну чтобы всё думали будто...
– Нет!
– грубо рявкнула я, перебивая дочь.
– Да, Юла, можно, - улыбнувшись, капитан устроил удобнее мою девочку и, игнорируя моё возмущение, пошёл дальше.
– Я сказала нет, - рявкнула я, - у моей дочери нет папы.