По дороге на Оюту
Шрифт:
– Твой номер, девочка, – я подняла номерок и еще раз убедилась, что там действительно накарябано «56».
Оторвавшись от стены, я неспешно на слабых ногах двинулась в тот самый заветный кабинет, из которого еще никто не выходил. Взявшись за ручку, я зажмурилась и рванула дверь на себя, словно прыгая в омут с головой.
Белые стены кабинета сразу же вызвали ассоциацию с больницей. Если бы я точно не знала, что нахожусь в бывшем торговом центре, то поверила бы, что это клиника. За столами сидели люди. Все марсиане в военной форме. Женщин не наблюдалось. Неуверенно пройдя вперед, остановилась у единственного стула, стоящего перед этими самыми столами практически в центре комнаты.
«Как на допросе» – мелькнула мысль.
– Имя? – раздался чей-то очень недружелюбный рык. Я не успела заметить, кто спросил, поэтому беспомощно замотала головой, не понимая, кому тут отвечать.
– Девушка, сядьте на стул, – мягко приказал мужчина, сидящий прямо передо мной, – и назовите имя секретарю.
Жестом довольно мощной руки, похожей на лопату, он указал на худого мужика с острым носом. Тот, убедившись, что я смотрю на него, еще раз рыкнул:
– Имя?
– Анита Корф, – негромко прошептала я.
– Возраст? – все тот же холодный злой рык.
Вздрогнув, я подсобралась и сжала ладони в кулаки. Ногти больно врезались в кожу. Я не могла переносить крики и ругань, направленные на меня. Это дезориентировало и вгоняло в ступор. Сглотнув и уставившись в одну точку под столом говорившего, ответила:
– 25 лет.
– Статус? – на этом вопросе я окончательно зависла и ушла в себя.
– Я спросил статус! – чем злее и громче он кричал, тем страшнее мне становилось. Не выдержав, я закрыла уши руками и тихо зашептала детскую считалочку. Так мама учила справляться со стрессом.
– Крамер, замолчи. Найдите и выведите данные на нее, – сквозь мое бубнение до меня донесся еще чей-то голос, заставивший умолкнуть орущего. Не знаю, что там происходило дальше, я ни на кого не смотрела. Я ждала, когда все это кончится и меня отпустят, или не отпустят, но главное, чтобы не орали.
Мужчины о чем-то переговаривались, пытались задавать мне вопросы. Но я игнорировала их и не желала даже смотреть в их сторону. За моей спиной приоткрылась дверь, и чьи-то каблучки застучали по полу. Передо мной присела красивая меднокожая женщина с изумительными огненными волосами. На ее лице сияла располагающая улыбка.
– Здравствуй, Анита, – вежливо обратилась она ко мне, – тебя выбили из равновесия эти суровые вояки? Не бойся, они только с виду грозные.
Неуверенно я разжала руки и отвела их от головы.
– Они кричат, – пожаловалась я зачем-то ей.
– Тебе не нравится, когда громко разговаривают? – столько участия слышалось в этой простой фразе.
– Это пугает, – шепотом призналась я, – и я теряюсь.
– Скажи, у тебя есть родственники за пределами Земли? – ненавязчиво поинтересовалась красивая женщина, видимо она была психологом. Слишком быстро она вывела меня из моего оцепенения.
– Да, отец на Ио, я бы хотела улететь к нему, – вопрошающе я уставилась на ее красиво очерченный рот и ждала слов, что она произнесет.
– Конечно, если хочешь, мы отправим тебя к нему.
Дождавшись пока я кивну, женщина встала. Вокруг ее ног взметнулся подол зеленого платья.
Глава 3
В космопорт меня и еще двух женщин планировалось доставить, как говорится, «с шиком». Какое-то время мы ждали пассажирский транспорт, присев на лавочки у торгового центра и хмуро взирая на дорогу. Туда-сюда сновали военные вездеходы с эмблемой Марса. Что-то грузили, таскали коробки с непонятным содержимым. Потом я заметила, как мимо нас промчался огромный автовоз под завязку набитый явно поддержанными магнокарами.
– Они что, даже машины наши решили к рукам прибрать? Что за дикость такая? – возмутилась женщина средних лет, сидящая рядом со мной. Ее лицо было мне незнакомо.
– А что удивляться? Богаты только генералы да прочая военная верхушка, а простым капитанам да лейтенантикам крутиться надо. Сейчас вывезут да продадут на Венере, Марсе да Юпитере по дешевке, а денежки в карман, – поделилась мыслями вторая дама весьма ухоженного вида.
– Я слышала, наши дома будут отдавать особо отличившимся солдатикам, вроде как дополнение к медалям и орденам.
– Я тоже это слышала. Вроде как, даже Землю за городом поделят. На Марсе-то что, как ни старайся, а грунт к сельскому хозяйству непригоден. Да и перенаселение у них страшное. Сюда лава желающих прихватить участок хлынет, как только кордон военные снимут. Свое тут уже ни один землянин не убережет.
– Ну да, – вздохнула первая женщина, – тут бы живым остаться. Слышала, марсианские вояки всех дезертиров переловили. Женщина со мной сидела, коллега по работе, рассказывала, что их на въезде в город на столбах освещения вздернули. Там, говорит, целая аллея висельников.
– А она откуда видала? – признаться, этот вопрос возник и в моей голове.
– Так, когда ясно стало, что бросят нас тут врагу на милость, они с мужем в магнокар вещички-то сложили и уезжать. Да не успели, шакалье дезертирское из щелей повылазило. Они в западной части города в доках с мужем спрятались. Отсиделись и за город. А там уже марсиане из падали этой гирлянды вешают. Их остановили и завернули. Говорит, из вещей солдаты ничего не тронули, только паспорт мужа проверили, а как убедились, что списан он из-за ранения, так и отпустили.
– Да, не тех мы боялись, – горестно вздохнула сидящая напротив меня женщина, – совсем не тех. Я же до последнего этому генералу Крадичу верила. Даже когда он на прощание тут речи задвигал про нашу доблестную армию. Я верила, что все образуется, что ну не могут наши марсианам проиграть. И вот результат, сижу тут с двумя тюками вещей. Дослушалась! Перед самой собой за наивность стыдно, хоть не снасильничали и то хорошо, – подытожила она.
Мне же после ее последней фразы стало совсем не по себе. А мама? Я ведь даже не глянула на ее повреждения, что сделали с ней!? Соседка сказала, что ударили только… Нет. Не хочу думать и гадать. Ее нет и уже не вернуть. Но в то же время на сердце стало чуточку легче при мысли, что тех тварей, что разрушили ее жизнь, больше нет и подохли они, как гиены бешеные. Хотелось бы взглянуть на их висящие трупы и плюнуть им под ноги. Я никогда не была кровожадной, но сейчас во мне разгоралась такая злоба, что на мгновение я испугалась саму себя.